Сто лет назад во Владивосток пришла лёгочная чума

На Дальнем Востоке ещё шла Гражданская война, Приморье было оккупировано японцами.

Первой жертвой стал китаец Лю Чун Шень, живший в доме №193 по Светланской. В тот же день, 10 апреля 1921 года, скончались ещё два китайца со Светланской, 112. 13 апреля в дровах у дома по Светланской, 98 нашли ещё один труп. В тот же день в чумное отделение доставили больного Лан Гуна со Светланской, 175. Ночью он пытался бежать, был застрелен часовым, вскрытие показало чуму. 14 апреля умер китаец Лю Бен Вян из дома №42 по Корейской улице (ныне Пограничная)… Китайцы, как и раньше в случае с холерой, прятали больных, по-тихому избавлялись от трупов (конечности и голова умершего пригибались и приматывались к туловищу; тюк, который с первого взгляда сложно было принять за человеческое тело, куда-нибудь подбрасывали), в больницы не обращались, с властями не сотрудничали.

Умерли несколько медицинских работников: сестра милосердия Софья Даниленко, принявшая больного без респиратора, санитар Филипп Гадяцкий (заразился при уборке трупов из-за рваных рукавиц), фельдшер Иван Доброжанский – болел эмфиземой, из-за чего снимал респиратор… Врачи отмечали удивительную быстроту течения болезни: люди умирали за 1-3 дня, причём при их выслушивании изменений в лёгких не обнаруживалось.

Отряд карантинной стражи ходил по притонам Миллионки, проверял колодцы и помойки, убирал трупы с улиц, проводил ночные зачистки. Ввели прогрессивный «чумной налог».

Пиком стали пятая (умерло 26 человек, найдено 63 трупа) и шестая (42 + 47) недели.

Всего за полгода было сожжено (сначала на кострах, потом в крематориях - во Владивостоке и Никольске-Уссурийском) 647 чумных трупов, из них китайских - 629. Умерли восемь медицинских работников.

Владивостокская чума 1921 года зафиксирована в литературе.

Из рассказа «Убивший чуму» Арсения Несмелова, жившего во Владивостоке в 1920-1924 гг.: «По утрам, выходя из своих домов, мы наталкивались на трупы, подброшенные к воротам и палисадникам, – жатва чумы за ночь. По ночам родственники умерших выволакивают мертвецов на улицу и бросают подальше от своих домов. Иногда мертвецов упаковывают в высокие плетёные корзины или заталкивают в большие мешки. Своеобразные посылки Чёрной Смерти, на которые наталкиваешься на углах улиц, у ворот, у решёток скверов. За трупами приезжает мокрый от сулемы грузовик… На нём – стоя, держась за руки – покачиваются люди в белых масках с круглыми чёрными глазницами стекол, в серых, пропитанных сулемой брезентовых одеяниях. В руках у этих людей длинные тонкие багры, похожие на копья. Ими они поднимают и кладут на грузовик трупы чумных. Горожане издали наблюдают за работой страшных людей, вспоминая слышанные в детстве рассказы о том, как черти волокут в ад грешников».

Из романа «Пароль не нужен» Юлиана Семёнова (1966, первая книга о Штирлице): «Исаев вёл Сашеньку по рабочим кварталам, он вёл её по страшным подвалам, населённым рахитичными детьми и женщинами с громадными от голода глазами. Он вёл её по ночлежным домам и сараям, где ютятся семьи; он подвёл её к ограде чумного лазарета и показал штабеля коричневых мертвецов, припорошенных жёлтым снегом…».

Тему эпидемии 1921 года Семёнов использовал и в пьесе «Шифровка для Блюхера», написанной на том же материале:

«ЧЕН. Чумных сжигают по ночам на шпалах. Там много золота – зубы и обручальные кольца…

САШЕНЬКА. Позвоните мне, Исаев. Пойдём к чумным».