Штирлиц во Владивостоке: 100 лет спустя

Всенародный Штирлиц – персонаж вымышленный. Но законы художественной реальности таковы, что герой, не существовавший в действительности, кажется нам живым человеком. Не случайно Семёнов, получая адресованные Штирлицу письма, признавался: «Мне даже как-то неловко отвечать моим корреспондентам, что Исаев-Штирлиц — персонаж… вымышленно-собирательный».

Появление Максима Максимовича

26 мая 1921 года в результате переворота власть во Владивостоке взяли белые. Временное Приамурское правительство возглавил Спиридон Меркулов. Вскоре в городе появился журналист, назвавшийся Максимом Максимовичем. Востоковеду, прозаику Юлиану Семёнову в 1963 году рассказал о нём коллега - писатель, востоковед, контрразведчик Роман Ким: «Было ему года двадцать три, он великолепно владел английским и немецким, был смешлив, элегантен, умел умно слушать, в спорах был доказателен, но никогда не унижал собеседника. Главными его страстями… были кони, плавание и живопись. Человек этот начал работать в газете. Репортёром он оказался отменным, круг его знакомств был широкий: японские коммерсанты, американские газетчики и офицеры из миссии, китайские торговцы наркотиками и крайние монархисты, связанные с бандами атамана Семёнова».

В тот период Юлиан Семёнов изучал историю Гражданской войны на Дальнем Востоке, чтобы написать роман о Василии Блюхере – военачальнике, герое Перекопа, Волочаевки и боёв на КВЖД, умершем в тюрьме в 1938 году. В архиве Хабаровского края (директор которого отнеслась к Семёнову как к «агенту никарагуанской разведки») писатель нашёл записку от комиссара Восточного фронта Постышева к военному министру Дальневосточной республики Блюхеру. В ней говорилось: из красного Хабаровска в белый Владивосток переправлен «чудесный молодой товарищ» от ФЭДа – главы ЧК Дзержинского. Семёнов решил: «Максим Максимович» и «чудесный молодой товарищ» - одно и то же лицо. Осенью 1922 года Владивосток заняла армия ДВР во главе с Иеронимом Уборевичем; японцы и белые ушли за кордон. «Максима Максимовича», как вспоминал Ким, видели вместе с Уборевичем в военной форме, после чего журналист бесследно исчез…

Кем он был – неизвестно. Среди прототипов Штирлица числится множество разведчиков: от Якова Блюмкина и Вилли Лемана до Николая Кузнецова и брата поэта Сергея Михалкова – Михаила. Очевидно одно: именно с приведённого сюжета начался Всеволод Владимирович Владимиров, он же Максим Максимович Исаев, он же Макс Отто фон Штирлиц. «Пароль не нужен» стал первым по времени написания (1966) романом о приключениях разведчика. Его действие происходит во Владивостоке, Хабаровске, Дайрене. Из «Пароля…» Исаев перекочует в добрые полтора десятка семёновских романов: приквел «Бриллианты для диктатуры пролетариата», сиквелы «Майор Вихрь» и «Семнадцать мгновений весны», цикл «Экспансия» и т. д. Параллельно с романом Семёнов сочинил на том же дальневосточном материале пьесу «Шифровка для Блюхера».

Владивосток с чёрного хода

Если следовать тексту «Пароля…», в 1920 году Владимиров под легендой ротмистра Исаева работал в пресс-группе правительства Колчака. В 1921-м был направлен в Ревель (сюжет «Бриллиантов…»), в июне того же года - во Владивосток. В качестве напутствия Дзержинский сказал ему: «Владивосток в течение ближайших месяцев будет некоей лакмусовой бумажкой, по которой мы сможем судить о “колебаниях цен” на международной антисоветской бирже». Проникнув из Хабаровска в Приморье, Исаев добрался до Океанской: «Оттуда во Владивосток ходит паровичок, да потом и извозчика можно взять». В ресторане «Версаль», утихомирив дебошира («Из-за столика… поднялся франтоватый молодой человек, быстро подошёл к офицеру, который уже ухватил пистолет за рукоять, и чуть тронул его за плечо. Офицер обернулся, и молодой человек с размаху ударил его в подбородок»), познакомился с Сашенькой Гаврилиной — своей будущей женой.

Устроился репортёром в газету, поселился в Гнилом углу — в районе нынешней Луговой. Наладил сеть контактов: был вхож в японский штаб и американскую миссию, познакомился с Фривейским – секретарём Меркулова. Устроил диверсию в порту – кислота, залитая в баки, вывела из строя только что прибывшие интервентские танки. Сообщил в центр о планах белых и союзников. Данные оказались настолько ценными, что Блюхер приказал наградить «товарища 974» орденом Красного Знамени и золотым оружием.

Параллельно развивается роман с Сашенькой. Исаев ведёт её в парк, на берег, где рыбаки угощают её ухой, на вернисаж, где выставлены полотна XVII века, – оказывается, заводчики Бринер и Павловский скупили шедевры за бесценок в Иркутске и Чите. Исаев планомерно «перевербовывает» дочь белого профессора, проводя для неё экскурсию по изнаночному Владивостоку - «с чёрного хода». Ведёт её через пересечение «шумных и нарядных» Алеутской и Светланской вверх по Китайской (нынешний Океанский проспект), сворачивает в Косой переулок (улица Мордовцева) с проститутками на любой вкус - от 50 копеек до полутора рублей. Опиекурильни Миллионки, рабочие кварталы, ночлежки, чумной лазарет, у которого лежат штабеля мертвецов (в 1921 году во Владивосток из Китая пришла эпидемия лёгочной чумы)…

Прототипом подпольщика Марейкиса (бухарца, работавшего под легендой маклера-корейца Чена), для встречи с которым Исаеву не был нужен пароль, стал вышеупомянутый Роман Ким. Семёнов писал: «Нелегал, работавший во Владивостоке всю оккупацию, человек, днём посещавший университет, а по ночам выполнявший головоломные операции против белых, Роман Ким… заслуживает многих страниц в книгах и многих метров в… фильмах». Родившийся во Владивостоке в 1899 году в семье активиста корейского антияпонского подполья, Ким воспитывался в Японии. Окончил во Владивостоке Восточный институт, работал на ГПУ. Переводил Рюноскэ Акутагаву, стал соавтором книги Бориса Пильняка «Корни японского солнца», из которой русский читатель узнал о ниндзя и самурайском кодексе «бусидо». В 1937 году попал за решётку по обвинению в шпионаже, чудом избежал расстрела. После войны стал основоположником советского политического детектива («Тетрадь, найденная в Сунчоне», «Девушка из Хиросимы», «По прочтении сжечь»)…

Хотя Исаев перетянул одеяло на себя, став главным героем «Пароля…», Блюхер и Постышев занимают в романе видное место. Фактически Семёнов провёл методами литературы реабилитацию этих репрессированных государственных деятелей.

Кульминацией стала поездка Исаева с Сашенькой на заимку охотника Тимохи где-то у Океанской и романтический вечер под женьшеневую настойку (хотя ещё недавно Исаев говорил Дзержинскому: «Моей профессии противна любовь к женщине. Она расслабляет»). Впрочем, о долге агент не забывает: здесь же, во время охоты на изюбря, он организует похищение партизанами начальника меркуловской контрразведки полковника Гиацинтова.

Непростая задача - вживить героя во Владивосток смутных послереволюционных времён, но книга читается как репортаж с «эффектом присутствия». Семёнов описал сложнейшую политическую ситуацию послереволюционного Дальнего Востока, Дайренскую конференцию, Волочаевский бой… Роман можно рассматривать как беллетризованный учебник истории, поскольку к фактам Семёнов относился очень внимательно. Он умел – как мало кто из писателей - работать в архивах, ввёл в оборот массу интереснейших сведений, порой прямо вплавляя в художественную ткань документы. Вымысел в «Пароле» есть – вранья нет. «Сюжет романа «Пароль не нужен» я не выдумывал — просто шёл по канве исторических событий», - говорил автор. Помимо Кима и архивов, источниками Семёнова стали подпольщик-чекист Виктор Шнейдер, старый большевик Фёдор Петров, белоэмигрант, писатель Всеволод Н. Иванов, работавший в Харбине на советские спецслужбы, и другие.

Кино и монголы

Осенью 1922 года Исаеву приказали уйти за рубеж вместе с белогвардейцами: «На корме… стоит, вцепившись пальцами в поручни, Исаев. Ветер рвёт его волосы, хлещет солёными брызгами, а он неотрывно глядит на пирс, где с глазами, полными слёз, стоит его Сашенька. Она становится всё меньше и меньше, превращается в крохотную точку, а в лицо Исаеву уже бьёт горький и прекрасный океанский ветер…». В 1923 году во Владивостоке родится сын Исаева, которого отец увидит много лет спустя. Разведчик будет разлагать белую эмиграцию в Китае и Японии, после чего, назвавшись немецким аристократом Штирлицем, проникнет в верхушку НСДАП – партии набирающего силу Гитлера. На родину вернётся после войны, а последнее задание по разоблачению неонацистов в ФРГ получит в 1967 году - в год смерти своего «крёстного отца» Романа Кима и премьеры фильма Бориса Григорьева «Пароль не нужен», где главную роль исполнил Родион Нахапетов (это позже, после успеха «Семнадцати мгновений весны» Татьяны Лиозновой, к Штирлицу навсегда приклеится облик Вячеслава Тихонова, даром что после него Исаева играли Владимир Ивашов и Всеволод Сафонов, а уже в наше время, в сериале Сергея Урсуляка «Исаев», - Даниил Страхов). Партнёрами Нахапетова стали Василий Лановой, сыгравший Чена, и Николай Губенко в роли Блюхера. В массовку брали матросов ТОФ, призванных из Средней Азии, поскольку японцев и китайцев в закрытом тогда Владивостоке не было. В фильме Григорьева можно увидеть загримированные под старину Светланскую и Суйфунскую (Уборевича), Морское кладбище, каменную лестницу у ДВМП, улицу Нагорную (Суханова)…

Не всем известно, что Исаев выполнял задание Родины не только в Приморье, но и в Монголии - в ставке барона Унгерна. Этому посвящена повесть Юлиана Семёнова «Исход». В её первой версии фигурировал Всеволод Владимиров – работник Восточного отдела ЧК, который под видом белого офицера Сомова проникает к Унгерну, чтобы выведать его планы. Однако поскольку действие происходило в том же самом 1921 году, при второй публикации Владимиров стал Прохоровым - иначе Исаев был бы поистине вездесущ.

Впоследствии, уже в Берлине, Штирлиц часто вспоминал ночь на заимке Тимохи и их с Сашей первую владивостокскую прогулку душным августовским днём: «…С утра собирался дождь, и небо сделалось тяжёлым, лиловым, с красноватыми закраинами и очень белыми, будто раскалёнными, далями, которые казались литым продолжением моря…».

Известно, что разведчик родился в Забайкалье, где его родители отбывали ссылку «за политику», рос на Волге. Потом - Петербург, Швейцария, далее везде. То он Бользен, то Брунн, то Макс, то Массимо… По роду службы Исаеву приходилось жить там, где прикажут. И всё-таки к Владивостоку у него было особое отношение: именно здесь Исаев встретил любовь, именно во Владивостоке был зачат и рождён его сын. Поэтому нет ничего странного в том, что мысли Штирлица, где бы он ни находился, неизменно возвращались к далёкому тихоокеанскому городу, в котором прошло почти полтора года его тревожной молодости.