Пацифисты против каннибалов: падение племени мориори

Человеческим войнам и конфликтам столько же лет, сколько самому человечеству. И маленькие общины, и огромные империи веками сражались с соседями за место под солнцем. Но был на Земле народ, навеки отказавшийся от войн и убийств и свято этот завет чтивший.

Мир десяти островов

Архипелаг Чатем, находящийся в самой южной части Океании, совершенно не похож на райские тропические острова. Здесь, где тёплые северные течения сталкиваются с холодными южными водами, постоянно бушует ветер, погода сырая и дождливая, а солнца почти не видно из-за вечных туч. Крупнейший из островов архипелага сейчас тоже носит имя Чатем.  Здешние аборигены – мориори – называли его Рекоху, то есть «туманное небо».

Существует несколько версий, как на этих неприветливых островах появились люди. По одной, мориори были вытеснены из Новой Зеландии более сильными и агрессивными собратьями – маори. По другой, катамаран с группой людей, направлявшихся к соседям для торговли, выбросил к архипелагу шторм. Так или иначе, покинуть Рекоху мориори больше не могли. Народы Полинезии славились как отличные мореплаватели, способные преодолевать на своих каноэ огромные расстояния, но имевшихся каноэ мориори, по-видимому, лишились, а построить новые не могли – не было подходящей древесины. Доступные материалы годились лишь на плоты, не способные к океанским походам. Мир для мориори замкнулся в пределах кучки островков общей площадью в 966 кв. км – немногим больше площади современного Волгограда и раза в полтора меньше Санкт-Петербурга.

Для сельского хозяйства Рекоху не подходил. Растительная пища здесь исчерпывалась несколькими видами съедобных корней и орехов. Основой рациона мориори стало мясо тюленей и птиц, а также рыба и устрицы. Иногда на берег выбрасывало «дары богов» – туши кашалотов, но надеяться на это как на стабильный источник пропитания не приходилось. Племя не могло ни создать запасов пищи, ни позволить себе особо расслабиться. Новозеландский этнограф XIX века Александер Шанд отмечал, что мориори не играли на музыкальных инструментах, а их танцы были «смиренными и лишёнными энергии» по сравнению с маорийскими. Почти всё время занимала добыча пропитания или необходимые для неё ремёсла. Мориори неплохо приспособились к своему суровому дому: они старательно ухаживали за ореховыми деревьями, а их плоты, хоть и не могли выйти в океан, обладали хорошей остойчивостью и позволяли добираться до ближайших островов, где мориори добывали птенцов альбатросов.

Численность мориори достигала 2000 человек. Чтобы не допустить вырождения, законы племени строго запрещали брак с родственниками вплоть до четвероюродных. В этих условиях междоусобицы, в буквальном смысле, смерти подобны. Мориори избежали этого, построив уникальное в своём роде общество – общество пацифистов. По легенде, вождь Нунуку-венуа, уставший от кровопролития между кланами, встал между сражающимися и потребовал, чтобы те немедленно бросили и сожгли деревянные мечи и копья. Война отныне и во веки веков была запрещена, как и поедание человеческого мяса. Завершал свою заповедь легендарный вождь добрым напутствием: «И да сгниют ваши кишки в день, когда вы ослушаетесь!»

С этого времени конфликты между мориори, будь то споры из-за охотничьих угодий или из-за женщин, решались в ритуальном поединке на палках длиной в руку и толщиной в палец – до первой раны или ссадины. Те, кому казалось, что за уведённую жену или украденную вещь стукнуть врага разок по голове слишком мало, прибегали к колдовству, про которое Нунуку-венуа ничего не говорил, и посылали обидчикам проклятия. Согласно поверьям мориори, дух проклятого мог напоследок вернуться и расправиться с колдуном, но это никого не останавливало, ведь мстить иным способом было строго запрещено.

Так мориори и жили более двадцати поколений, пока в их мир не ворвалось неведомое.

Пришельцы в женских платьях

Утром 29 ноября 1791 года высыпавшие на берег мориори увидели скользящую по волнам гигантскую «птицу». Это был британский бриг «Чатем», именем которого впоследствии назовут архипелаг и его самый большой остров.

Командир «Чатема» Уильям Роберт Бротон и его подчинённые уже имели представление о том, как следует вести себя при первом контакте с полинезийскими аборигенами. Мориори напротив - более четырёх столетий не встречали других людей. Решив, что пришельцы хотят захватить их имущество, четыре десятка мориори, кто на плотах, кто пешком по колено в воде, бросились навстречу лодке с британскими моряками, грозно потрясая охотничьими копьями и дубинками. Англичане дали понять, что настроены миролюбиво, протянув аборигенам ткань и бусы. Объяснить, что они голодны и хотят произвести обмен, не получилось – мориори восприняли предложенные вещи как дары и просто забрали их, а еду и воду жестами предложили британцам поискать самим. По крайней мере, теперь аборигены были уже не столь враждебны, и моряки смогли высадиться на берег. Найдя подходящее место, они воткнули в землю острова Рекоху свой флаг и оставили бутылку с запиской о том, что эта земля, названная ими Чатем, отныне принадлежит британцам.

Преодолев первый страх, мориор, наконец, осмелились приблизиться к гостям и стали приветствовать их традиционным потиранием носов. Однако Бротон, опасаясь, что аборигены могут вновь проявить враждебность, решил заранее продемонстрировать мощь британских ружей, несколько раз выстрелив по островным птицам. Мориори попятились и снова взялись за копья. Бротону потребовались некоторые усилия, чтобы их успокоить.

Казалось, что гости и хозяева расстанутся друзьями, но, когда моряки направились к лодкам, чтобы вернуться на корабль, разгорелся конфликт. Что-то кричащие на своём языке и строящие грозные гримасы аборигены стали окружать пришельцев, а затем попытались сбить их с ног. Британцы открыли огонь из ружей, убили и ранили нескольких мориори. Версии о причинах инцидента разнятся. Одни источники утверждали, что британские матросы пытались забрать рыбацкую сеть мориори, другие – что застреленный мориори хотел сорвать с Бротона его одежду с красивыми пуговицами. Самая экстравагантная версия, которую островитяне позднее пересказали этнографу Шанду, состоит в том, что мориори приняли европейцев в необычных нарядах за женщин, хотели захватить их в плен и утащить в свои хижины. Так или иначе, Бротон и его люди покинули остров, а мориори собрались на совет. Вожди вынесли вердикт: чужаки не забрали с собой тела убитых мориори, значит, они не людоеды; аборигены сами виноваты, что нарушили заповедь Нунуку-венуа и полезли в драку. Участвовавших в ней мориори сурово наказали, а заморских гостей, если они снова появятся, решили встречать тепло и радушно.

Так мориори и поступили, когда десять-пятнадцать лет спустя в их воды зачастили европейские китобои и охотники на тюленей. Появление таких гостей принесло мориори мало хорошего: чужаки не заботились о сохранении популяции тюленей – основной пищи мориори. К тридцатым годам XIX века их почти не стало. Вместе с европейцами на острова пришли невиданные прежде болезни. Завезённые ими картофель и свиньи не прижились на Чатеме: корнеплод рос плохо, а новые для здешних мест домашние животные разрушали экосистему. И всё же мориори славились среди европейских мореплавателей своей доброжелательностью, а с собратьями-маори, которые порой встречались на китобойных судах и говорили на очень похожем языке, отношения поначалу складывались довольно тёплые.

Когда живые позавидовали мёртвым

Летом 1832-1833 года с борта очередного корабля-охотника за тюленями на землю острова Чатем сошёл человек по имени Матиоро – вождь маорийского племени нгати мутунга. Высокий, крепкий, покрытый татуировками пришелец вёл себя вызывающе и при этом с большим интересом расспрашивал мориори об их обычаях, а также о том, где находятся их святыни. Получив ответ, он направился на вершину горы Хокопои, где местные жители, к своему возмущению, нашли на следующее утро металлический котелок. Матиоро демонстративно нарушил их табу, готовя на священной вершине пищу. Когда мориори потребовали объяснений, пришелец и его товарищи-матросы спустили на них собак с корабля. Недобрый гость уплыл. Неизвестно, обещал ли он вернуться, но именно это и произошло в дальнейшем.

Появление в Новой Зеландии европейцев произвело революцию. Заморские гости привнесли в жизнь свирепых южных воинов-маори два новшества: ружья и картофель. Последний давал в местном климате несколько урожаев в год, позволяя создать невиданный прежде избыток пищи. Картошку могли выращивать женщины и дети, высвобождая мужчин для военных походов; излишки урожая выменивались у европейцев на ружья; с помощью ружей можно было захватывать земли соседних племён, обращать жителей в рабство, выращивать ещё больше картошки, выменивать ещё больше ружей…

Племена нгати мутунга и нгати тама оказались на обочине этого увлекательного процесса – за десять лет непрерывных войн более сильные соседи вытеснили их из родных мест, вынудив искать новый дом. И тут, как нельзя кстати, вернувшиеся из-за моря принесли с собой весть: совсем недалеко есть остров, где леса и море полны птицы и рыбы, а жители многочисленны, но не носят оружия и не умеют воевать.

В октябре 1835 года четыре сотни маори – мужчины, женщины и дети – погрузились на британский бриг «Лорд Родни». Капитан, Джон Харвуд, позднее заявлял, что его команду взяли в заложники; сами маори утверждали, что хорошо ему заплатили. Так или иначе, «Родни» перевёз новых «поселенцев» на Чатем, а затем вернулся за второй группой, которую высадил на острове 5 декабря. Маори, захватившие с собой ружья, томагавки и запас картофеля, добирались до места назначения в стесненных условиях, как сельди в бочке. Питьевой воды не хватало, пассажиры страдали от морской болезни, и, сойдя на берег, они ещё несколько дней приходили в себя. Как позднее говорили сами маори, если бы в этот момент местные жители решили на них напасть, то с лёгкостью бы перебили.

Но мориори и не думали вступать в бой, и маори принялись расхаживать по Рекоху как хозяева. Влажный и пасмурный остров, малопригодный для выращивания картофеля, их разочаровал, но выбирать уже не приходилось. Племена нгати мутунга и нгати тама стали делить между собой охотничьи угодья. На мориори они не обращали никакого внимания, будто тех вообще не было, или же сухо извещали аборигенов, что у этой земли теперь новый хозяин. Тех, кто возражал –убивали.,

Мориори терпеливо ждали, когда чужаки уберутся с острова, но тщетно. В конце концов, тысяча мужчин-мориори собралась на совет. Молодёжь требовала крови: заветы древних вождей, говорили они, были даны для того, чтобы мориори не уничтожили самих себя в междоусобицах, а не для того, чтобы отдать остров чужакам, да к тому же каннибалам. Пусть даже потери будут велики, мориори способны задавить врага числом. Другие возражали: запрещающий войны закон Нунуку-венуа – это не стратегия выживания, которую можно взять и изменить, а моральный принцип, нерушимый и не знающий исключений. В итоге продлившегося три дня совета было решено: предложить пришельцам мир и дружбу и поделить ресурсы острова по-братски.

Маори знали, что аборигены собрались на совет, и сделали из этого факта собственные выводы, простые и прямолинейные: мало ли, что они там решат, их в два раза больше – нужно бить первыми.

Стоило мориори разойтись с совета по домам, как захватчики обрушились на них. Спасения не было нигде: ни в хижинах, ни в лесах, ни на земле, ни под землёй. Маори убивали мужчин, женщин, детей. Началось пиршество каннибалов. Спустя восемь лет после побоища, миссионер Йоханн Готфрид Энгст, опросивший как маори, так и уцелевших мориори, составил описание этих событий. Его записи о том, как убивали людей, пожирали их плоть, напоминают сцены из фильма ужасов. В самом полном поимённом списке жертв, составленном позднее уцелевшими мориори, указывались 118 мужчин и 108 женщин, не считая «детей, чьи имена забыты».

Уцелевших мориори победители заставляли осквернять собственные святыни и нарушать древние табу. Для мориори, чьё почтение к святыням отмечали все, включая самих маори, это было едва ли не хуже смерти. В устроенной захватчиками резне погибло около 300 мориори, и вчетверо больше, как говорили потом старейшины, скончалось впоследствии от «конгенге» – отчаяния, вызванного крушением всего, что было для них свято.

Жизнь после смерти

Мориори превратились в рабов. Непривычных к сельскому хозяйству людей заставляли заниматься земледелием с утра до вечера, избивали, морили голодом. Чтобы устрашить мориори, захватчики разбрасывали по земле черепа их соплеменников. Побеждённым запрещалось вступать в браки друг с другом, но и сами маори не стремились заводить детей от порабощённых островитян. В 1840 году посетивший Чатем натуралист Эрнст Диффенбах констатировал: «Несколько лет рабства и деградации сократили их численность, и в скором времени от них не останется и следа».

Европейцы знали о бедственном положении мориори – на Чатем ездили учёные, туда заходили корабли. Хотя формально мориори были подданными Британской империи, Лондон, по-видимому, не хотел лишний раз ссориться с маори, показавшими себя грозными бойцами. Значительная часть маори со временем приняла христианство и перестала убивать мориори «просто так» – это было не самым большим, но всё же облегчением. Рабство на Чатеме было официально отменено в 1863 году после долгих прошений со стороны старейшин мориори в адрес губернатора Новой Зеландии. В живых к этому моменту оставалось лишь около сотни мориори. Большинство из них уже были слишком стары или находились в слишком близком родстве, чтобы заводить детей. В 1870 году в Новой Зеландии состоялся судебный процесс, на котором представители маори заявили, что архипелаг Чатем их законная собственность, взятая по праву завоевания. «Одни убегали от нас – мы их убили, убили и других – и что с того? Это было в соответствии с нашими обычаями». Суд поразмыслил и принял этот довод. Практически весь архипелаг был закреплён за маори, мориори же во владение отвели менее 3 процентов его площади.

В 1933 году от пневмонии скончался Таме Хоромона Рехе, он же Томми Соломон, как считается, последний «чистокровный» мориори. И всё же в Новой Зеландии и на островах Чатем и по сей день сохранились потомки мориори от смешанных браков: по переписи 2013 года их насчитывалось около семисот. Новые судебные процессы по вопросу владения островами окончились в их пользу: если в XIX веке суд встал на сторону маори, ссылавшихся на свои обычаи, то теперь новозеландские власти приняли тот довод, что в обычаях самих мориори ничего подобного не было, а «право победителя» неприменимо в ситуации, когда одна из сторон вообще не сражалась. Также мориори была присуждена компенсация за бездействие властей, не пытавшихся защитить подданных британской короны.

В настоящее время мориори пытаются возрождать свои язык и культуру. Но возможно ли хотя бы в XXI веке возрождение общества абсолютного пацифизма? Ответа на этот вопрос история пока не даёт.