Басаев уходит по минам. Была ли операция «Охота на волков»?

В январе 2000 года чеченские боевики планировали повторить свои успехи января 1995-го. Тогда русские вели тяжелейшие бои, некоторые части, входившие в город в новогоднюю ночь, были разгромлены, и теперь чеченские атаманы планировали повторить тот же прием. Упорная оборона в городе могла дать им серьезное преимущество. Грозный к тому моменту лишился большей части населения (люди просто разъехались из разрушенных районов), но капитальные строения и руины по-прежнему представляли собой готовую крепость.

Однако штурм 2000 года развивался по совершенно новому сценарию. На сей раз российские военные действовали куда более разумно, чем в первую войну. Грозный был охвачен, и вокруг него появилось непрочное, но все же кольцо оцепления. Для осады сформировали специальный штаб – «Особого района Грозный» во главе с генералом Владимиром Булгаковым. Оперативный штаб курировал все операции в Грозном и ближайших окрестностях.

Затем последовал, собственно, штурм. На сей раз двухмесячной битвы не случилось. Военные не без накладок, но уверенно сжимали кольцо вокруг сил террористов в Грозном, нанося им ужасающие потери. Территория под контролем бандитов быстро сокращалась, поэтому артиллерийские и воздушные удары наносили все более опустошительный урон. Первые бои на окраинах начались в декабре 1999 года, генеральный штурм – 17 января, а уже к концу месяца боевики оказались в критической ситуации.

У вас есть план?

В Грозном находилось сразу несколько крупных отрядов. Шамиль Басаев и Руслан Гелаев оставались крупнейшими полевыми командирами, кроме того, в Грозном находились группировки, подчинявшиеся номинальному президенту Аслану Масхадову (Масхадова представлял командир Асланбек Исмаилов), часть группировки братьев Ахмадовых под командованием Ризвана Ахмадова и много мелких отрядов. Всего эта группировка насчитывала несколько тысяч боевиков. Остаться в Грозном означало для них своими руками устроить себе катастрофу.

Связь с товарищами снаружи террористы имели. Одиночкам и малым группам часто удавалось пробираться сквозь непрочные кордоны. Так что о прорыве на рубеже января и февраля сотоварищи боевиков знали. Выходить планировали через юго-западные пригороды – Алды и Кировский.

Между тем, для российских войск не было секретом, что кольцо вокруг Грозного жидкое.

25 декабря 1999 года, более чем за три недели до генерального штурма, русские начали выставлять минные поля на маршрутах возможных прорывов. В инициативном порядке этим занимались саперы 276-го мотострелкового полка. Всего выставили три поля, причем саперы тянули заграждения почти до окраины Алхан-Калы, поселка примерно в 6 км западнее Грозного. 150 мин было установлено даже в русле реки Сунжа – резонно предположили, что боевики могут попытаться пойти вброд.

Некоторое время боевики пытались вести наблюдение и снимать мины. Однако на участок у поселка Кирова прибыла группа снайперов «Альфы» и «Вымпела». Стрелки спецназа ФСБ перестреляли некоторое количество саперов и наблюдателей противника, и обеспечили спокойную работу «мотострелковым» саперам, которые засаживали минами юго-западные подходы к Грозному.

Серьезной проблемой здесь был большой зазор между опорными пунктами 276-го и 15-го мотострелковых полков. Они находились друг от друга на полуторакилометровой дистанции, и в случае чего могли только обстреливать коридор, причем в большинстве случаев противник оказывался в зоне поражения стрелкового оружия только одного из опорных пунктов – и то на пределе реальной дальности. Ночь вообще делала проблематичным контроль над этим зазором. С другой стороны, мины и тяжелое оружие опорников делали путешествие все равно рискованным делом.

Кроме того, минные поля прикрывались минометами и артиллерией. К полям пристрелялись заранее. Однако их эффективность серьезно зависела от наличия или отсутствия снарядов. Централизованный подвоз боеприпасов происходил раз в две недели. Поэтому к началу описываемых событий артиллеристы не имели полного боекомплекта.

На своей стороне боевики подготовили для прорыва что могли. Отряды должны были в одну ночь собраться с позиций и пройти в зазор между позициями двух полков русских. Западнее, в не контролировавшейся никем Алхан-Кале, бандитов должен был ждать транспорт. Оттуда они планировали уходить в горы или распределяться по поселкам и переходить к партизанской войне.

Прорыв, разумеется, планировался ночью: днем всех просто перебили бы артиллерия и авиация. Раненых, неспособных идти, передали гантамировцам – пророссийской чеченской милиции.

Ночь безногих

Главными героями ночи на 1 февраля 2000 года стали бойцы взвода 276 мсп около участка прорыва. Кроме штатных средств взводу были приданы спарка автоматических пушек ЗУ-23 и танк Т-72, кроме того, на ВОП находился командир роты.

Вечер на позициях полка уже был, так сказать, нескучным. Сначала наблюдатели заметили группу боевиков (численность оценили примерно в 50 человек), двигавшихся от Алхан-Калы с грузом – боеприпасами, провиантом и медикаментами. Они наткнулись на минное поле, после чего попали под удар минометной батареи и отошли. А около 23:30 в землянку взводного командира вбежал наблюдатель и сообщил, что от Грозного движется огромная толпа. К этому моменту на поле уже начались первые подрывы на минах.

Лейтенант трассерами дал целеуказание на эту группу. Так началась самая кровопролитная схватка Чеченской войны.

Стрельба велась на дистанции в 300-400 метров – в голом поле вполне рабочая дистанция даже для автоматов. Из полка быстро передали дополнительный танк, расчеты АГС-17 и дополнительные «Зушки».

Боевикам терять было нечего. Они прошли минное поле людской волной под огнем. Шамиль Басаев шел в авангарде и подорвался одним из первых.

 

Схема из книги С. Козлова и других «Спецназ ГРУ: очерки истории». На схеме указан 752 мотострелковый полк, что является явной ошибкой – речь о 276-м полке.

Другие пытались прорваться прямо на опорный пункт. Хотя в атаку пошло сразу несколько сот террористов, против танков и ЗУ-23 у них, разумеется, не было ни единого шанса. Часть боевиков спустилась в русло Сунжи – эти пытались уйти по грудь в воде. Однако в воде тоже были мины…

По данным Бориса Цехановича, офицера артиллерии 276 мсп, оставившего наиболее полное описание этой драмы, полк за ночь перебил более 600 боевиков.

Между тем, для отрядов террористов ничего еще не закончилось. Они шли к Алхан-Кале. В поселке собралось до двух тысяч террористов, многие из них были ранены. Хирурги аврально ампутировали ноги.

Преследование было организовано не слишком энергично. Военные подошли к Алхан-Кале уже днем. Так что значительная часть боевиков смогла уйти. Однако обессилевшие и многие раненые так и остались в поселке. Французская журналистка, шедшая с бандитами, писала:

Вокруг все еще стоящего белого здания больницы с пробоинами в стенах теперь нет ничего. Практически все жилые дома в радиусе пятидесяти метров лежат в развалинах. На улицах валяются трупы в тех позах, в каких застала их смерть. В палатах, где вчера еще лежали раненые боевики, все вверх дном. В коридорах пятна засохшей крови. По палатам бродят люди, собирают медикаменты, оружие, одежду. Порывы ветра доносят тошнотворный запах от костра, в котором сжигают одежду, а также ампутированные вчера или позавчера руки и ноги.

Впервые за все время конфликта я воспользовалась фотоаппаратом, который захватила с собой. Фотографирую все, что вижу: на матрацах, положенных прямо на полу, боевики, явно погибшие при выходе из Грозного и оставленные во время обстрела. В одной из палат узнаю лицо молодого боевика, прибывшего с первой группой в понедельник 31 января. Он подорвался на мине, и ему ампутировали ногу в первый же день. И вот он лежит мертвый, застывший, а еще вчера он кричал мне, как он ненавидит русских. В единственной операционной, где хирург Хасан Баиев произвел более восьмидесяти ампутаций боевикам и гражданским лицам, пусто; на окровавленном операционном столе лежит только мокрая простыня да жуткий инструмент — электрическая пила.

В Алхан-Кале в плен попали по разным данным от 150 до 300 боевиков – почти все раненые. Отступающие бросали все, что было слишком тяжелым, чтобы нести. Село было обстреляно артиллерией, а затем зачищено при слабом сопротивлении.

В Грозном оставались небольшие силы – либо арьергард, либо те, кто не смог отойти с основными силами. Эта часть прорвалась позже прочих мелкими группами. Вообще, поток боевиков раздробился после выхода из Алхан-Калы; в горы пошли не все. Часть террористов отступала к Самашкинскому лесу – некрупному, но густому массиву.

Основная масса террористов уходила к горам. Дорогой их постоянно пытались перехватить, обстреливали при помощи тяжелого оружия. Во время боев в предгорьях был захвачен дневник Арсана Абубакарова. Этот боевик, судя по всему, относился к отряду Ризвана Ахмадова и описывал, как отступающих постоянно обстреливали из БМП, «Градов» и прочего тяжелого оружия. По дороге многие его товарищи «стали шахидами». Серьезное столкновение с отходящими русские выдержали в Катыр-Юрте: потери были тяжелыми у обеих сторон. Одна из групп боевиков погибла вообще по счастливой случайности: в снегу и тумане солдат случайно включил фару-искатель на БТР, после чего сориентировался, и разметал ошеломленных бандитов огнем крупнокалиберного пулемета.

Катыр-Юрт, поселок в 5 км от гор по прямой, стал последним полем боя между российскими войсками и отступающими в горы боевиками. Село подверглось мощной бомбардировке, после чего было зачищено военными. При этом русские понесли ощутимые потери, особенно пострадал отряд специального назначения внутренних войск «Росич». После этого бои закончились. Те террористы, которым удалось пробиться в поросшие густыми лесами горы, сумели оторваться на ближайшие дни. Вскоре российским войскам предстояло сражаться с ними уже в южной, горной Чечне.

А была ли охота?

Итог битвы выглядел, скажем прямо, двояко. Боевики сумели прорваться из Грозного, причем город покинули несколько командиров, которых было необходимо изловить или уничтожить персонально – Басаев, Гелаев, Ризван Ахмадов. Террористы сохранили значительную часть костяка своих отрядов – вскоре эти люди станут противниками наших войск во время тяжелого, запутанного сражения в Аргунском ущелье. Можно ли было добиться большего? Многие из солдат и офицеров Объединенной группировки были уверены, что да. Более тщательная изоляция Грозного и более энергичное преследование могли привести к уничтожению отходящих колонн и более быстрой победе во всей войне.

Постфактум – и довольно быстро – была сформулирована версия, согласно которой боевиков «преднамеренно» выпустили из Грозного, заманивая на минное поле в рамках спланированной операции «Охота на волков». Вообще, обсуждение исхода боев за Грозный выглядит отличной иллюстрацией классического афоризма «У победы всегда много отцов». Как ни крути, столько потерь за один раз боевикам никогда не наносили, и было соблазнительно представить избиение колонн террористов как результат хитрого заранее продуманного плана.

Генерал-полковник Виктор Казанцев заявил по этому поводу:

Операция заключалась в простых вещах: мы создали внешнее кольцо окружения, потом искусственно организовали коридор, о котором все трещали. И однажды по нему даже прошел Арби Бараев. По радиоперехвату мы услышали, что они клюнули. В самый последний момент мы закрыли коридор, установили несколько рядов минных полей, и они попали в западню. 

Нечто подобное заявил также командующий западной группировкой российских войск Владимир Шаманов:

Суть этого плана заключалась в том, чтобы создать иллюзии существующего коридора у Грозного. По тому пути, по которому в своё время просачивались группы Арби Бараева. Во взаимодействии с Федеральной службой безопасности, с другими структурами, была поставлена задача одному из офицеров войти в контакт, и за крупную сумму (ну, сейчас можно сказать, порядка ста тысяч долларов) пообещать коридор. Но, честно говоря, даже не ожидали, что на эту утку клюнут бандиты. И тем более не полагали, что клюнут первые лица. И тем более не полагали, что их будет такое количество! Построенная система огневого поражения, минно-взрывных заграждений показала, что мы не только оказались правы, но мы существенно решили вопрос по Грозному.

Геннадий Трошев, командующий Восточной группировкой:

В рамках этого плана в эфир была запущена дезинформация: с помощью ложного радиообмена бандитам навязывалась мысль, что в кольце окружения есть бреши, где можно пройти. На стыках между полками боевая активность сводилась до минимума. Заработала и агентурная разведка, "подсказывая" полевым командирам пути выхода из кольца. Параллельно с этими мероприятиями в нескольких направлениях мы готовили своеобразные "коридоры" для противника. Бандиты клюнули на приманку".

Если бы это было правдой, авторов и исполнителей такой идеи пришлось бы отдать под трибунал, потому что по «искусственно организованному» коридору боевики в действительности ушли, и если это была приманка, то остается признать, что террористы ускакали с нею в зубах.

В реальности то, что происходило на окраине Грозного, совершенно не похоже на реализацию заранее подготовленного плана. Это похоже на импровизацию на всех стадиях, причем наиболее разумные решения, включая минирование маршрута прорыва на большую глубину, были приняты командирами далеко не самого высокого ранга. Фактически, основные потери боевикам нанес буквально один взводный опорный пункт и те силы, прямо скажем, невеликие, которые успели подтянуться и начать увещевать басаевцев, идущих по минному полю. Сведения о фактическом наличии боеприпасов у артиллеристов заставляют вообще отнестись к «генеральской» версии с крайним скепсисом: готовя засаду, огневых средств, живой силы и техники выделяют достаточно, чтобы никто под огнем не ускакал.

Преследование также не поражало энергичностью: боевики успели сделать остановку на «промежуточной станции» в Алхан-Кале, и наконец, пешком дойти до горной части Чечни – а это километров двадцать, не то чтоб много, но все равно без транспорта не ближний свет. Более того, артиллерия группировки вокруг Грозного еще некоторое время продолжала обстреливать кварталы, в которых уже были, максимум, какие-то совсем малочисленные арьергарды. Словом, фактический ход событий говорит категорически против версии о спланированной ловушке. Будь это правдой, основные силы отрядов, уходящих в горы, были бы уничтожены.

Однако за досадой по поводу прорыва части сил боевиков в горы легко упустить, насколько тяжелый ущерб они при этом понесли.

Для начала, среди погибших было сразу несколько крупных полевых командиров, включая минимум двух, относящихся к «сливкам» - Хункарпашу Исрапилова и Асланбека Исмаилова. Оба они участвовали в нападении Басаева на Буденновск в 1995 году, и оба сделали крупные карьеры в «Ичкерии». Исрапилов был фактическим командующим налетом на Кизляр зимой 1996 года, Исмаилов же формально командовал всей обороной Грозного.

Кроме того, полегло множество рядовых боевиков и тактических командиров. Общие потери противника составили, если отбрасывать крайние оценки, около полутора тысяч человек погибшими в битве за Грозный, и наибольшие потери дал именно прорыв из окружения. Еще несколько сот террористов были взяты живьем. Все это делает штурм Грозного 2000 года наиболее кровопролитной для муджахидов битвой обеих чеченских войн. От половины до 2/3 террористов, пошедших на прорыв, в итоге пополнили собой списки убитых и пленных.

Если в 1995 году штурм Грозного обернулся «победой, которую мы потерпели», то теперь даже максимально лояльная к террористам западная пресса описывала положение в апокалиптических тонах: «разбитая повстанческая армия бежит». Бегство басаевцев по минным полям знаменовало перелом в войне на Северном Кавказе.