Новый формат: как изменится облик ВМС США на Тихом океане

Гонка США и КНР на море стала одной из главных тенденций современной военно-политической обстановки. Растущая вероятность локального/регионального конфликта с прямым столкновением сил двух стран вносит свои коррективы в структуру этих сил – и вскоре привычный нам со времен окончания Первой холодной войны облик ВМС США рискует серьезно измениться – и прежде всего именно на Тихом океане.

Определяющие факторы

Прежде чем говорить о возможных переменах, стоит учесть факторы, определяющие соотношение сил и общую военно-политическую обстановку в западной части Тихого океана.

Во-первых, это стремительный рост численности ВМС НОАК, которые в 2019 году обогнали по данному показателю ВМС США. Разумеется, США сохраняют значительное превосходство по мощи главных сил, располагая большим числом авианосцев и других боевых надводных кораблей 1-го ранга, и будут сохранять его ещё длительное время, даже если полностью прекратят строительство флота, однако учитывая глобальные интересы и обязательства США, говорить о гарантированном превосходстве в силах в любой момент времени становится всё труднее – для него в любом случае потребуется опираться на союзников, а так же стягивать на запад Тихого океана силы из других регионов планеты, вплоть до Средиземного моря и северной Атлантики.

Во-вторых, это интегральный рост возможностей китайской военной машины в целом, выражающийся не только в численных параметрах. Речь идет о повышении общего уровня развития, росте возможностей средств управления и связи, увеличении численности специальных и вспомогательных сил – от разведывательной и морской патрульной авиации до сил материально-технического обеспечения и инфраструктуры базирования, наконец, принятие на вооружение и испытания принципиально новых для КНР средств ведения войны, таких, как противокорабельные баллистические ракеты, противоспутниковое оружие, лазеры морского базирования и ряд других средств. В сочетании с совершенствованием и других родов оружия НОАК, речь можно вести о фазовом переходе от многочисленных и хорошо оснащенных, но в целом отсталых вооруженных сил, которыми Китай обладал в начале века, к первоклассной военной машине, которой, наряду с КНР, сегодня обладают только Россия и США.

В-третьих, необходимо упомянуть о кризисе, с которым в целом столкнулись ВМС США в последние годы. Этот кризис проявляется в разных аспектах, включая, в частности, разрыв между потребностями в обновлении и возможностями финансирования новых военно-морских программ, резкий рост сложности, стоимости и проблемности новых проектов, проявившийся на основных перспективных надводных единицах последних лет – включая авианосцы типа «Джеральд Форд», эсминцы типа «Зумвалт» и прибрежные боевые корабли типа LCS. К его проявлениям стоит отнести рост аварийности, наблюдаемый в последние годы, падение качества работы верфей, проявляющееся как в росте сроков ремонта, так и в опасных инцидентах, включая потерю десантного вертолетоносца «Бономм Ричард» в результате пожара, и ряд других признаков.

В-четвёртых, нельзя не упомянуть и о работающих в пользу США факторах, а именно росте боевых возможностей флотов их союзников в регионе, в первую очередь – Японии и Южной Кореи. Морские силы самообороны Японии сегодня занимают третье место по численности на Тихом океане, уступая только ВМС НОАК и американскому Тихоокеанскому флоту, ВМС Южной Кореи – четвертое, и с учетом их поддержки баланс сил на море в регионе пока еще складывается в американскую пользу. Тем не менее, реагировать на перемены уже приходится. Как выглядит эта реакция?

Флот нового облика

Новый облик американского флота, сформулированный, в частности, в предложенной осенью минувшего года стратегии Battle Force 2045 предполагает, впервые в истории США, «облегчение» их главных сил, с переносом упора на подводный флот, легкие силы, экспедиционные силы и – дань времени – беспилотные системы разных типов, от летательных аппаратов до надводных и подводных дронов, как опционально обитаемых, так и полностью безэкипажных.

В числе сенсаций можно выделить предложение о возвращении в состав флота класса легких авианосцев – кораблей, конструкция которых будет основана на конструкции УДК типа «Америка», но с ростом авианесущих возможностей за счет сокращения десантного компонента. Предполагается, что такие корабли, несущие до сорока самолетов типа F-35B и вертолетов, в сочетании с дронами и неавианесущими кораблями, смогут восполнить дефицит суперавианосцев, не прибегая к увеличению объемов строительства этих запредельно дорогих кораблей. Кроме того, резко возрастет роль и значение подплава, который будет забирать в предстоящие годы до, а то и больше половины от общего объема финансирования военного судостроения.

Наконец, принципиально изменится роль Корпуса морской пехоты. Корпус потеряет такие существенные элементы, как танковые роты, однако получит новое поколение десантных кораблей LAW – Light Amphibious Warship, легкий десантный корабль. Эти корабли, способные доставить через океан роту морской пехоты, водоизмещением до 4000 тонн и предназначенные для высадки непосредственно на побережье, до боли напоминают отечественные БДК и списанные ранее американцами танкодесантные корабли постройки 1940-60-х годов. Корабли типа LAW должны стать ключевым элементом в экспедиционных операциях, наряду с экспедиционными морскими базами – крупными судами-складами, несущими большое количество необходимого снаряжения и боеприпасов для действий как на суше, так и на море, новым поколением быстроходных судов снабжения и возвращающимися в состав ВМС США фрегатами – которые дополнят более дорогостоящие и крупные эсминцы. В эту же концепцию операций нового облика предполагается вписать и пресловутые LCS, которым, таким образом, наконец-то найдут практическое применение.
В целом можно говорить, что, осознавая рост боевых возможностей НОАК и рост угрозы для своих крупных кораблей, включая авианосцы, США решили воплотить в жизнь концепцию Distributed Lethality – предполагающую распределение ударной мощи флота по большему числу более легких боевых единиц. Воплощение этой концепции было бы невозможным без прорыва в развитии систем управления и связи – в настоящее время в США идет внедрение сразу нескольких программ такого рода, общая цель которых – создание инфраструктуры так называемого «цифрового поля боя», обеспечивающей обмен информацией, в том числе передачу целеуказания между подразделениями и отдельными боевыми единицами разных видов вооруженных сил в реальном времени.  Разумеется, свои программы такого рода есть и у других ведущих военных держав, не говоря о развитии контрмер, включая средства радиоэлектронной борьбы и действия в киберпространстве. 

Но наиболее интересным, наверное даже философским выводом из ситуации является все более наблюдаемая тенденция ухода военного соревнования в невидимую и неощущаемую руками сферу – роль радиоэлектронной инфраструктуры становится очевидно более значимой, чем вес традиционного «боевого железа».