Не взлетел. Как Третий рейх строил орбитальный бомбардировщик

После Второй мировой войны сначала разведки стран Антигитлеровской коалиции, а потом и широкая публика получили много поводов для удивления. Нацисты, увлеченные концепцией чудо-оружия, создали много экзотических образцов оружия и техники в металле, и еще больше – в виде проектов, эскизов и смелых концептуальных замыслов. Впоследствии писатели-фантасты, кинорежиссеры и тому подобная публика довели тему до полного абсурда. Нацистам приписывали постройку баз на Луне и в Антарктиде, разработку видов оружия за гранью разумного, словом, легенда о тайном сверхоружии зажила полностью своей жизнью. И все-таки дыма без огня не бывает. Немцы действительно разрабатывали множество парадоксальных проектов. К примеру, вовсю разрабатывали, да так и не довели до ума проект орбитального бомбардировщика.

Любитель фантастики

Эйген Зенгер был сыном погибшей после Первой мировой Австро-Венгерской империи. Он родился в Преснице (нынешнее Пршечнице в Чехии), учился в Будапеште, в драмах Первой мировой войны и распада его собственной родины не участвовал по малолетству. В 1918 году его жизнь резко изменилась – и не потому, что развалилась Австро-Венгерская империя. Просто юный Эйген прочитал научно-фантастический роман «На двух планетах», посвященный борьбе землян с колонизирующими планету марсианами. Зенгер необычайно увлекся темой освоения космоса и реактивной техники, и после этого посвятил жизнь ракетам во всех видах.

Зенгер учился в технических университетах Граца и Вены, в 1930 году защитил диссертацию, работал в Австрии над ракетными двигателями. А параллельно ученый увлекся кое-чем менее достойным. Зенгер подался в нацисты, причем зиговать начал еще до прихода Гитлера к власти в Германии. После поглощения Австрии Германией, он с удовольствием переехал в Нижнюю Саксонию, где с благословения министерства авиации рейха занимался любимым делом – работой над реактивными двигателями.

Зенгера манил космос. Он был уверен, что будущее за ракетопланами, и много писал о прекрасном будущем. Конструктор надеялся создать аппарат с двигателем на керосине и жидком кислороде, который будет способен развить скорость в 10 махов и взлететь на 160 км.

Вообще, Зенгер думал о транспортном корабле. Но в готовящейся воевать, а затем и воюющей Германии дорогостоящая долгосрочная разработка, не связанная с оружием или оборонной промышленностью, имела мало шансов. К тому же, в Германии были увлечены проектом «Америка-Бомбера», самолета, рассчитанного на бомбежку, как легко догадаться, Соединенных Штатов.

Так что главной разработкой Зенгера в итоге стал боевой орбитальный корабль. Зенгер годами работал над проектом вместе с собственной будущей женой Иреной Бредт. Концепция орбитального бомбардировщика была довольно остроумной. Зенгер и Бредт выдвинули такую идею: если бомбардировщик войдет в плотные слои атмосферы под очень крутым углом, близким к прямому, то он «отрикошетит» и снова улетит в верхние слои атмосферы. Таким образом, аппарат будет скакать как плоский камень, прыгающий «блинчиком» по поверхности воды, постепенно уменьшая амплитуду. Это позволит летать на огромные расстояния.

Зенгер убедил руководство попробовать воплотить его разработку в жизнь. Проект называли Silbervogel – «Зильберфогель», «Серебряная птица».

Летучий кораблик

Программу спланировали на 10 лет – кто ж знал, что никаких десяти лет у «тысячелетнего рейха» нет. «Серебряная птица» должна была быть способной отбомбиться по любой точке планеты. По концепции «Зильберфогель» должен был быть одноместным реактивным бомбардировщиком. В длину этот агрегат достигал 27,73 метра, размах крыла – почти 15 метров. «Птичка» имела зализанные очертания, причем фюзеляж частично выполнял функции крыла. Сзади располагался могучий двигатель, который должен был поднять это чудо техники в воздух. По бокам – два вспомогательных движка. Спереди традиционно находилась кабина летчика, причем сначала Зенгер хотел расположить его лежа, чтобы было легче переносить перегрузки, но потом решил все-таки традиционно «посадить» его. Обзор из кабины, кстати, был ужасным. В баках размещалось топливо, отдельно – кислород.

Вооружение, как ожидалось, будет состоять всего из одной бомбы, зато хорошо за три тонны весом. А вот сам бомбардировщик имел просто ужасающую массу на взлете – до 100 тонн, причем почти все – за счет топлива.

Пожалуй, самым навороченным был процесс запуска. Сначала «Зильберфогель» должна была разогнать специальная тележка со своим ракетным двигателем. Тележка неслась по трехкилометровому монорельсу под углом 30 градусов. Как только ракетоплан набирал 500 м/с, он отстыковывался, взлетал, набирал высоту по инерции, включал собственный двигатель и уже так взмывал до орбиты, возвращался в атмосферу – и дальше, как и планировал Зенгер, шел «по волнам». Такая сложная схема нужна была по прозаической причине – для взлета за свой счет при массе «Фогеля» требовалось просто дикое количество топлива. Взлетев, ракетоплан «прыгал» до точки сброса бомб, отрабатывал, ну, а затем, собственно, сбрасывал бы высоту и шел на посадку. Пролететь таким образом он мог бы более 20 тысяч километров. Садиться он должен был как обычный самолет, благо расчетная скорость при посадке была всего 140 км/ч, так что сесть можно было и на обычный аэродром при помощи традиционного шасси.

Все это было прекрасно, но дальше начинались трудности пошлого реального мира. Во-первых, чтобы вернуться, надо было разворачиваться. Это означало потерю скорости, а потеря скорости – это радикальное уменьшение радиуса действия. Тогда решили попробовать вообще отказаться от возвращения и искать «точку-антипод». Садиться где-нибудь в Австралии не хотелось бы – там смелого авиатора ждали союзники. К тому же, даже если бы «Зильберфогель» сел где-нибудь в Японии, то как тогда доставить его домой? Кругосветный полет был теоретически осуществим, но для этого пришлось бы срезать бомбовую нагрузку. К тому же, из-за того, что все маневры требовали дикого количества топлива, было отдельной проблемой как-то совместить траекторию полета, место, где ракетоплан будет снижаться до минимальной высоты перед очередным ее набором и собственно какую-нибудь цель, которую имело смысл бомбить. Наконец, сбрасывать бомбу приходилось с таких грандиозных высот, что точность в лучшем случае оказывалась на уровне «примерно по городу». Целенаправленно поразить конкретный завод, мост, дамбу или электростанцию - это уже было за рамками возможного.

Бумажный ракетоплан

Зенгер не был бы собой, не попытайся он довести идею до конца. Он экспериментировал с составом топлива, разрабатывал новые теоретические планы, в конце концов, рассматривал даже вариант, когда самолет улетал в один конец, а летчик после удара попадал в плен, но все это уже не имело значения. Летом 1941 года нацисты вторглись в СССР, и на радикальные проекты, обещавшие прорыв когда-нибудь, стало выделяться меньше ресурсов. Затем фронт покатился в сторону Германии, и времени и средств у Зенгера вскоре не осталось вовсе. Ракетоплан требовал неадекватных средств на разработку, и даже если бы небольшую серию удалось довести до производства, американцы привозили на Германию сотни тонн бомб каждую ночь, и на таком фоне бомбовая нагрузка «Зильберфогеля» даже в самых оптимистичных вариантах не слишком-то впечатляла.

В итоге Зенгер остался на западе. Он работал во Франции, позднее вернулся в ФРГ, работал по специальности и остался в истории как крупный специалист. В 60-е он получил награду даже от Академии наук СССР. Но вот «Серебряная птица» имела мало шансов изначально, и оценка проекта пришла со стороны, которую Зенгер едва ли ожидал. Дело в том, что документация по «Зильберфогелю» досталась русским. Советская делегация в 1945 году осматривала ракетный полигон Пенемюнде, и в один прекрасный момент группа инженера Алексея Исаева в куче дров случайно обнаружила проект бомбардировщика. Исаева очень увлек проект, а позднее с наследием Зенгера разбирался патриарх советской ракетной программы Борис Черток. Тот отдал должное конструкции, но заметил, что Зенгер опередил время как минимум на четверть века. За время Второй мировой войны такой проект, конечно, было невозможно довести до конца. Кстати, Черток не отказал себе и в том, чтобы слегка поддеть немецких коллег – по его словам, немецкие ученые сделали немалый вклад в разгром Третьего рейха. Нацистское государство чрезвычайно увлекалось дорогими и сложными проектами, вкладывало ресурсы в разработки, которые могли бы принести успех, будь у рейха много лет в запасе.

Но времени у рейха, к счастью для всех, не было.