Царские волки. Русский добровольческий отряд в Боснии

На рубеже 80-х и 90-х годов периферия до сих пор спокойного Советского Союза заполыхала. Приднестровье, Таджикистан, Карабах, Абхазия, обе Осетии, республики Северного Кавказа стали аренами жестоких войн. Одновременно на Балканах мучительно распадалась Югославия. 

Для России добровольчество на Балканах — это, можно сказать, традиция. Хотя постсоветское пространство дало войн, так сказать, на любой вкус, несколько сот человек доехали до Боснии и Хорватии. Русские почти всегда воевали в сербских повстанческих движениях. На Балканах можно было встретить людей любого темперамента и всех на свете воззрений. Чаще всего русские действовали небольшими группами. Крупные отряды распадались из-за личных амбиций и чьей-то неуживчивости, одиночке же было сложнее в незнакомой стране. 

Одним из самых известных и устойчивых отрядов стала группа с необычным, несколько пафосным названием «Царские волки», или несколько проще — «РДО-2», Второй русский добровольческий отряд. 

В 1992 году война в Боснии была в самом разгаре. Войну между собой вели одновременно сербские, хорватские и мусульманские силы («мусульманин» в реалиях Югославии — это ещё и национальность, они же «бошняки»). Наиболее масштабным и жестоким было противостояние мусульман и сербов.

Одной из арен этой схватки стал город Вишеград. За пределами Югославии его знают в основном по «нобелевскому» роману Иво Андрича «Мост на Дрине» и самому мосту — шедевру архитектуры XVI века. Однако в 90-е мало кого заботили что изящная литература, что исторические памятники. Вишеград был важен как позиция, перехватывающая дорогу из «большой Сербии» в боснийскую Республику Сербскую, и одновременно — опорная точка сербов в борьбе за мусульманский анклав Горажде.

Тем временем, в бывшем СССР закончилась первая из крупных войн на его руинах — Приднестровская. Жители левобережья реки Днестр (по большей части русскоязычные) начали восстание против новоявленного молдавского правительства в Кишинёве, и с немалой помощью российских войск выиграли его. Приднестровье стало колыбелью русского добровольчества. Воевать в приднестровское ополчение ехали люди самых разных убеждений, от казаков до коммунистов. Туда же стекались и авантюристы, для которых война стала образом жизни, и случайные люди, которых в горячую точку занесло по воле судьбы, и люди, желающие просто воевать за правое дело, без оформленных убеждений. Многим из них короткой войны в Приднестровье просто не хватило. Ветераны Приднестровья разъезжались по другим горячим точкам. Большая часть отправилась на Кавказ — по обе стороны хребта в 90-е шли кровавые конфликты, опытные боевые единицы были востребованы. Другие поехали на Балканы. Чувство общности с сербским народом среди этих беспокойных людей было сильным — сербы были славянами и православными, а процессы в бывшей Югославии до боли напоминали происходящее на окраинах самой России. Всего в войне в Боснии поучаствовало несколько сот добровольцев из бывшего СССР. 

В 1992 году под Требинье против хорватов воевал РДО-1, первый из русских добровольческих отрядов. Второй сложился чуть позже. Команда добровольцев собралась в Москве. Из пятерых мужчин, встретившихся, чтобы отправиться в Боснию, трое воевали в Приднестровье. Это были Александр «Ас» Мухарев, Андрей Нименко и никому ещё не известный молодой доброволец Игорь по прозвищу Монархист — в 2014 году вошедший в историю как Игорь Стрелков. 

На тот момент самым серьёзным боевым опытом и лидерскими качествами обладал Ас, Александр Мухарев. Когда-то его забраковала призывная комиссия из-за проблем со спиной; один из самых опытных и отчаянных бойцов бывшего СССР не служил срочную службу. Двадцатисемилетнего Аса жизнь уже помотала — он успел поработать на Крайнем Севере в геодезической экспедиции, позанимался бизнесом, недолго побыл в Грузии на их гражданской войне, а за время боёв в Приднестровье он стал, без скидок, опытным ветераном. Именно его решили сделать командиром. Четверо из шестерых были монархистами, поэтому и отряд окрестили «Царские волки». В конце октября 1992 года на поезде команда доехала до Белграда, а оттуда микроавтобусом попали в Вишеград. 

Сербия смотрелась мирно и уютно. Босния выглядела совершенно иначе: заброшенные сожжённые дома, сгоревшая техника. Вишеград был полузаброшенным: в городке с довоенным населением около семи тысяч человек осталось лишь около двух. Мусульмане обстреливали его с окрестных высот из миномётов, так что большинство жителей бежало. Инициативой владел противник.

На месте бойцов уже ждали. Принимал русских начальник полиции Лука Драгишевич. Сербы выдали русским автоматы (обычные «калаши») и карабины СКС (их использовали для стрельбы винтовочными гранатами — «тромблонами»). За огневую поддержку выступали одноразовый гранатомёт и снайперская винтовка СВД. 

В ноябре отряд принял боевое крещение. Русские совместно с сербами атаковали небольшой хутор, занятый противником. Мусульмане плохо (вообще никак) не организовали караульную службу, и это стоило им троих бойцов, двое из которых были застрелены почти в упор. Русские втягивались в боевую работу и обрастали новыми товарищами, в том числе сербами, которые хотели активно драться с противником. Главным преимуществом «русов» была инициатива, желание постоянно быть в центре боёв. Это очевидное преимущество добровольческих частей: если в ополчении или регулярной армии оказываются самые разные люди, то добровольческие группы аккумулируют тех, кому больше всех надо. Так что русские естественным образом вошли в ударный отряд сербов на этом направлении. Вскоре одного из добровольцев выгнали из отряда за пьянство и нежелание воевать, зато приехало сразу человек десять из России. 

Активность русских произвела своеобразный психологический эффект. Смешно говорить о возможности отряда, который в свои лучшие моменты сошёл бы за стрелковый взвод, переломить ход войны даже на конкретном участке. Однако новость «русы на линии» производила впечатление и на своих, и на противника — «будет жарко!». И жарко действительно было.
Вне боя русские руководствовались неформальным, но тщательно соблюдаемым кодексом чести, который предусматривал неучастие в репрессиях против гражданских и пощаду пленным. По меркам войн на Балканах это можно признать просто паладинским стандартом. Известен случай, когда доброволец впал в тяжёлую депрессию, когда ему показалось, что он случайно застрелил женщину (к счастью, противник ничего такого не подтвердил, боец ошибся). Своей задачей русские считали защиту гражданских сербов от истребления.

Другой стороной добровольчества был принципиально нестабильный состав отряда. Костяк РДО-2 составляли всего несколько человек, а вокруг них постоянно шла суета: кто-то приходил в отряд, кто-то уходил из него. Понятия дезертирства фактически не было: уставший или испугавшийся боец просто выходил из группы и дальше решал свою судьбу как частное лицо.

В начале декабря сербы спланировали крупную атаку с целью отбросить противника от Вишеграда. Задача русских (отряд состоял из 11 человек, включая серба Симо Краюшника, которого запомнили как отличного бойца... и невыносимого любителя играть на свирели) состояла в том, чтобы занять одну из высот и обстреливать противника в селе Почивал и вокруг него. Правда, секретность была такого удивительного уровня, что мусульмане заранее знали, что готовится «напад».

Русские заняли высоту по первоначальному плану, после чего обнаружили, что никто кроме них по первоначальному плану не действует. «Турки» атаковали высотку, сербы фатально опоздали, и «Царские волки» оказались на вершине в гордом одиночестве. Мусульман в селе находилось около 150 человек, и большая часть этих сил атаковала высотку. Три часа «русы» вели бой, после чего у них стали заканчиваться патроны. Переломил ход боя снайпер противника, вышедший русским в тыл. Он убил пулемётчика Андрея Нименко — одного из группы, приехавшей в Боснию первой. Остальным пришлось с трудом отступать, вытаскивая раненых. Пулемёт погибшего Нименко пришлось бросить — раненые были важнее. Парадоксальным образом, эта жертва не оказалась напрасной. Пока русские дрались на высоте, группа бойцов-черногорцев выбила в ближнем бою миномётную батарею, а ударная рота сербов ворвалась в село, зачистила его и взяла гору трофеев. Так что задачу вытащить противника на себя отряд выполнил на все сто.

После этого РДО-2 получил знамя. В отряд регулярно приходил кто-то новый, но поскольку другие его покидали, численность оставалась стабильной — 10-20 человек. Среди новоприбывших в декабре было сразу несколько примечательных личностей. Один, по прозвищу «Эдик-Афганец» был майором артиллерии и, как легко догадаться, ветераном Афгана. Он оказался очень кстати: РДО-2 получил два миномёта, и настоящий артиллерист в команде был на вес золота.

Другой — Евгений Мальготин, живший в Одессе (собственно, и позывной у него был «Одесса») — был коммерсантом-челноком, но бизнес шёл не слишком хорошо, и «Одесса» поехал на войну. Мальготин оказался одним из самых стойких бойцов «Царских волков» и заслужил общее уважение товарищей. С Игорем Стрелковым он снова оказался в одних окопах в 2014 году на Донбассе, позднее воевал в Сирии, а в 2023 году погиб под Авдеевкой. Но тогда это все было в далеком будущем. Еще одной примечательной личностью оказался Владимир по прозвищу Хохол: врач из Харькова, он вообще-то приехал воевать за хорватов и вообще был украинским националистом, но по дороге решил служить у сербов. Это был, пожалуй, уникальный момент, когда украинский националист воевал в том же отряде, что Мальготин и Стрелков. 

К началу 1993 года Ас стал в Вишеграде почти легендарной фигурой. Русские участвовали или самостоятельно провели несколько успешных операций, мусульмане были оттеснены от Вишеграда. Игорь Стрелков позднее вспоминал, как, вернувшись в город, обнаружил множество людей на улицах, открытые заново кафе и магазины, вернувшееся на улицы освещение. 

Однако путь добровольца розами не усыпан. Как ни странно, дестабилизирующим фактором выступили свои же, русские. В Вишеград прибыл крупный отряд казаков — сразу более тридцати бойцов. Отношения у них не заладились с самого начала. А совместная операция 12 января обернулась просто-таки катастрофой. При попытке атаковать село Твртковичи казаки и добровольцы 2-го РДО попали на минное поле, а затем под миномётный обстрел. Были убиты казак и серб, многие ранены. Погибших могло быть больше, если бы не квалификация Дмитрия Чекалина, по гражданской профессии спасателя, который мастерски оказывал первую помощь раненым. 

Плохая разведка, плохое взаимодействие — в итоге убитые, раненые и взаимные обвинения. Затем испортились отношения с сербами. Аса обвиняли в торговле оружием, добровольцев — в покушении на жизнь командира казаков. Личные амбиции и низкая дисциплина привели к нелепым конфликтам. В конце января 1993 года «Царских волков» по их просьбе перевели в городок Прибой в северо-восточной Боснии. Ас остался в Вишеграде как частное лицо — несколько месяцев интенсивных боёв и склок за пределами поля боя просто вымотали командира РДО-2. 

После отхода Аса от дел «Волков» возглавил «Эдик-Афганец». Интеллигент и военный профессионал, он придал своё «лицо» операциям отряда. Да и война в Прибое была иной. Накал сербско-мусульманской вражды был меньшим, чем под Вишеградом, а линия фронта устоялась. Отряд насчитывал десяток пехотинцев и миномёт, все вместе «Волки» считались диверсионной группой. Иногда русские усиливали сербские штурмовые отряды, иногда действовали самостоятельно. 10 марта погиб один из самых испытанных бойцов отряда, Дмитрий Чекалин. Бывший спасатель увлекся атакой, оказался на дороге отступающего мусульманского отряда и подорвал себя гранатой, чтобы не попасть в плен. Когда его нашли, на пальце осталось кольцо гранаты, а магазин автомата был пуст.

«Прибойский» этап отряд провёл с честью. После двух месяцев боёв «Царские волки» были переброшены в Подграб — городок вокруг того же мусульманского анклава Горажде, против которого сражались под Вишеградом. В мае «Афганец» уехал в Россию, а отряд возглавил Михаил Трофимов. Трофимов был примечательной личностью — сначала капитан-десантник с наградами за Афганистан, потом — каскадёр. Однако на гражданке Трофимову не хватало остроты жизни, и он отправился в Боснию.

Увы, его боевая карьера оказалась короткой. Трофимов действительно был опытным тактиком. Несколько рейдов он провёл с отрядом в формате, как сказали бы сейчас, ДРГ: «Волки» вели разведку и минировали дороги в тылу противника. Но 7 июня 1993 года Трофимов во главе отряда из семи русских, добровольца-болгарина и серба участвовал в прочёсывании деревни. В одном из домов в комнату, где находился Трофимов вместе с двумя женщинами-мусульманками, бросили гранату из соседнего помещения. В последовавшей хаотичной перестрелке еще один доброволец Александр Тептин попал в плен и был там замучен.

Война вступила в тягучую фазу перемирий и договорняков. Многие из отряда разъехались по домам. Некоторое время последними «Царскими волками» командовал украинский националист Хохол (кстати, по отзывам бойцов, командовал хорошо, причем отряд не понес потерь за это время), затем — ещё один доброволец по прозвищу Мартын. Летом 1993 года РДО-2 насчитывал всего шесть человек. В августе Мартын как последний командир отряда, распустил подразделение и сдал знамя в храм Святой Троицы в Белграде.

РДО-2, «Царские волки», участвовал в войне более девяти месяцев. За это время он потерял четверых бойцов погибшими. Потери противника в операциях отряда трудноопределимы, но скорее всего находятся на уровне нескольких десятков погибшими.

Дальше судьба участников отряда была очень разной. Несколько человек погибли уже в других отрядах на той же войне в Боснии. Позднее некоторые осели в Югославии, другие вернулись в Россию или на Украину. Судьба Игоря Стрелкова общеизвестна. Ас жив и активен до наших дней. Эдуард Смирнов, «Эдик-Афганец» воевал в разных горячих точках, был ранен в Сирии под Хишамом, а позднее умер уже в России. Большинство «Царских волков», уцелевших в боях, так или иначе вернулось на войну. Это были добровольцы, находившие себя на поле боя — и война мало кого из них отпустила легко.