Бой неместного значения. «Волочаевские дни»: приближается столетие ключевого сражения

В феврале 1922 года у Волочаевки, что под Хабаровском, прошло одно из последних сражений Гражданской войны. «Волочаевские дни» возвестили о крахе Белого движения; уже через несколько месяцев во Владивосток, оставленный японцами и белыми, вошли части Народно-революционной армии Дальневосточной республики.

День вчерашний: «Именно здесь решался вопрос о судьбе Дальнего Востока»

После ликвидации «читинской пробки» атамана Семёнова столица Дальневосточной республики – буферного, де-юре самостоятельного демократического государства, созданного и контролировавшегося Советской Россией, - переехала из Верхнеудинска (ныне Улан-Удэ) в Читу. Белым оставалось лишь Приморье. Отсюда в декабре 1921 года генерал Викторин Молчанов начал Хабаровский поход – последнее наступление белогвардейцев, в результате которого красные («народоармейцы») оставили Хабаровск и отошли к станции Ин (посёлок Смидович нынешней Еврейской автономной области). В декабре-январе на линии Волочаевка – Ольгохта – Ин произошло несколько боёв, не принесших успеха ни одной из сторон, после чего белые начали укреплять оборону, а красные – готовить наступление.

Командующим Восточным фронтом ДВР стал Степан Серышев, комиссаром – Павел Постышев. 31 января 1922 года главком НРА Василий Блюхер провёл на станции Ин парад-смотр войск.

Тем временем Волочаевка под руководством полковника Афиногена Аргунова превратилась в настоящий укрепрайон. Центром обороны стала сопка Июнь-Корань (или «Июнь-Карани» - слово тунгусо-маньчжурской этимологии, предположительно означающее «место встречи всех племён») - невысокая, метров 30, но зато господствующая над окружающей безлесой низменностью. На сопке находился наблюдательный пункт Аргунова и огневые точки. Фронт укрепили на ширину 18 км: проволочные заграждения, ледяные брустверы, пулемётные гнёзда, артиллерийские позиции, бронепоезда. В приказе генерала Молчанова говорилось: «Вопрос нашего бытия требует полного напряжения сил…»

Инская группа красных должна была штурмовать Волочаевку, Забайкальская - выйти противнику в тыл для окружения. НРА располагала 6300 штыками, 1300 саблями, 300 пулемётами, 30 орудиями, тремя бронепоездами и даже двумя танками «рено». Войска Временного Приамурского правительства под командованием Молчанова (японцы белым уже не помогали, готовясь сворачивать свою «сибирскую экспедицию») имели 3850 штыков, 1100 сабель, 62 пулемёта, 13 орудий и три бронепоезда. Силы народоармейцев, как видим, были значительнее, но, с другой стороны, им пришлось атаковать хорошо укреплённые позиции.

Накануне штурма Блюхер обратился к Молчанову с письмом: «Какое солнце вы предпочитаете видеть на Дальнем Востоке: то ли, которое красуется на японском флаге, или восходящее солнце новой русской государственности? …Единственным, кто стоял за единство России, кто отстаивал её от вожделений иностранных империалистических акул, была… Советская власть… Кто до сих пор делал истинно национальное русское дело, хотя и имел интернациональные задачи? Советская власть, и только она одна». Обещая сдавшимся жизнь, Блюхер напоминал: экс-каппелевцы в его штабе занимают высокие должности…

Молчанов условий не принял.

10 февраля была предпринята первая попытка штурма. Инская группа наступала в пешем строю при поддержке обоих танков. Проволоку рвали штыками, прикладами, руками. «Первый ряд проволоки уничтожен, завален трупами… Люди лезут на второй ряд. Но первая наша атака отбита… На проволоке остаются висеть тела убитых и раненых… Слышны изредка стоны умирающих на проволоке», - вспоминал участник штурма Александр Захаров (впоследствии командовал интернациональной бригадой в Испании, в 1937 году расстрелян). Наступление захлебнулось. Войска, потеряв оба танка, отошли назад.

12 февраля состоялся второй, решающий штурм – на этот раз при поддержке бронепоездов и артиллерии. Красные взяли Волочаевку и сопку Июнь-Корань, белые отошли (окружить их не удалось). Полковник Аргунов впоследствии сказал: «Я бы дал каждому красному солдату этих полков по Георгиевскому кресту, так дралась только германская пехота».

Волочаевская битва описана в романе Юлиана Семёнова «Пароль не нужен» (1966): «По бескрайнему полю, среди трупов, идут Блюхер, Постышев, командиры полков, бригад и партизанских отрядов.

– Белый, – кто-то говорит тихо, показывая на труп молоденького паренька. Глаза – стеклянные, удивлённые, чистые, как вода.

– Ещё белый.

– Каппелевец.

– Семёновец.

– Наш.

– Белый.

– Наш.

– Хватит, – тихо говорит кто-то, – русские все они. Русские».

Потери красных 10-12 февраля составили 128 человек убитыми, около 800 ранеными и 200 обмороженными. Белых - до 400 убитых, свыше 700 раненых. По приказу Блюхера 118 бойцов похоронили на вершине сопки Июнь-Корань. Отличившихся наградили орденами Красного Знамени, револьверами, часами, серебряными бокалами.

Волочаевку прозвали «дальневосточным Перекопом» - то есть значение этого боя было сопоставимо с взятием Крыма. Блюхер позже писал: «Волочаевка была рубиконом между недостаточно организованной партизанской борьбой за советский Дальний Восток и зарождением регулярной армии… Партизанские отряды необходимы для дезорганизации тыла противника… но они не могут обеспечить победоносных наступательных действий… Когда мы начали превращать партизанские отряды в регулярную армию, это… обеспечило повиновение, выполнение приказов… Мы пытались сделать армию однородной по возрасту и по физической выносливости. До реорганизации в армии состояли бойцы от 15 до 70 лет, что было явно ненормально… Волочаевский бой был первый бой регулярной армии». Второй важный момент: «Именно здесь решался вопрос о судьбе Дальнего Востока, об окончательной ликвидации интервенции против нашей страны… Разбив белогвардейскую армию… мы перед всем миром показали, что на русском Дальнем Востоке нет иного правительства, кроме правительства Читы, то есть Дальневосточной республики. Этим самым мы вырвали у империалистов и белогвардейцев повод для того, чтобы просить японцев «сохранить порядок» на Дальнем Востоке».

В Хабаровск, отстоящий от Волочаевки на полсотни километров, армия ДВР вошла 14 февраля. 1 марта заняла Бикин, 18 марта – Иман (Дальнереченск).

Летом японцы согласились вывести войска из Приморья при условии демилитаризации Владивостокской крепости. Тем временем правительство Меркулова в Приморье сменил генерал Михаил Дитерихс – «воевода земской рати», объявивший поход на Москву, но дошедший лишь до Спасска. 9 октября армия ДВР, на посту главкома которой Блюхера сменил Иероним Уборевич, взяла Спасский укрепрайон. Японцы начали эвакуацию, адмирал Старк увёл за рубеж Сибирскую флотилию с белогвардейцами и беженцами. 24 октября на станции Седанка между НРА и японским командованием было подписано соглашение о порядке занятия Владивостока, 25 октября армия Уборевича вошла в город.

Гражданская война в России закончилась.

А буквально через считаные дни прекратила своё существование ДВР, влившись в РСФСР. Тогда-то, на пленуме Моссовета 20 ноября 1922 года, Ленин и произнёс знаменитые слова о том, что Владивосток хоть и далеко, но город это «нашенский».

…Блюхер служил в Китае военным советником, потом громил «белокитайцев» на КВЖД, стал одним из первых советских маршалов; в 1938 году снят с должности за неудачи в боях на Хасане, умер в тюрьме.

Молчанов скончался в 1975 году в Сан-Франциско.

Аргунов преподавал в Харбине географию, состоял в «Братстве русской правды», готовил вооружённые вылазки в СССР; в 1932 году был убит из револьвера своим бывшим адъютантом Мартыновым – вроде бы по неосторожности.

День сегодняшний: память и забвение

В 1928 году на сопке Июнь-Корань построили музей-школу в виде крепости с окнами-бойницами по проекту архитектора Архарова (или Арканова – есть разночтения). Стройкой руководил инженер Нейман (или Кейман). На крыше разместили скульптуру народоармейца, разрывающего проволоку. Её автор - участник боя Алексей Бодоньи, венгр, попавший в русский плен на Первой мировой и примкнувший к большевикам (расстрелян в 1938-м, реабилитирован в 1959-м).

У подножья сопки построили ещё одну школу – семилетку. Она сгорела в 1943 году. Тогда под школу отдали военный госпиталь, а в 1978 году построили новое здание, действующее поныне.

В школе-музее занятия шли всего несколько лет. В 1938 году в отремонтированном здании открылся музей Гражданской войны на Дальнем Востоке, позже ставший филиалом Хабаровского краеведческого; в книге отзывов оставили записи лётчики Кожедуб и Маресьев, писатель Нилин, актриса Драпеко… В 1971 году по инициативе вдовы Блюхера на сопке установили кенотаф (символическое надгробье) маршала и его бюст. К мемориалу, сегодня имеющему статус памятника федерального значения, также относятся братская могила народоармейцев и построенная в 2012 году часовня в честь иконы Божьей матери «Умягчение злых сердец» (она закрыла собой тот самый кенотаф, так что теперь его планируют перенести на несколько метров).

В 1991 году произошло сразу два роковых для мемориала события: СССР рухнул, а Еврейская АО вышла из состава Хабаровского края. Музейные экспонаты передали в Хабаровск, денег на содержание мемориала у автономии не было. В 1990-е годы Волочаевская сопка оказалась брошенной. Музей разрушался и разграблялся, окна пришлось заложить кирпичом. С кенотафа Блюхера сорвали бронзовую табличку. Бюст, подвергавшийся атакам вандалов, пришлось перенести к школе…

Это было второе Волочаевское сражение. Его красные проиграли. Причём не белым, а своим же беспамятным потомкам.

Близится столетие «Волочаевских дней»; о мемориале наконец вспомнила Москва. По линии Министерства культуры РФ выделены средства на восстановление мемориала, сейчас идёт его реконструкция. Как ожидается, ремонт завершится в октябре 2021 года, после чего начнётся наполнение музея экспонатами. 12 февраля 2022 года на сопке Июнь-Корань состоится торжественное открытие обновлённого мемориального комплекса.

В 2019 году в Хабаровске на средства президентского гранта вышла «Книга памяти», подготовленная коллективом во главе с Алексеем Зайцевым – учителем географии, руководителем музея Волочаевской школы №11. В книге – уникальные документы, фотографии, свидетельства. Работа продолжается: вот уже несколько лет Алексей Николаевич и школьники ведут поисковые работы на местах боёв, уточняют списки участников, ликвидируют «белые пятна».

- В новом музее планируется электронная начинка, но всё-таки должно быть и то, что можно посмотреть, пощупать. Вот наши находки: гильзы, образочки, обоймы, головки артснарядов, шрапнель, - показывает Зайцев. - Вот колючая проволока того времени - видите, она отличается от современной двойным плетением. Рубашка от ручной гранаты, кованые гвозди, осколки снаряда, пули, деформировавшиеся при ударе о мёрзлую землю…

С сопки Июнь-Корань прекрасно видна вся округа: Транссиб, по которому столетие назад ходили бронепоезда, автодорога «Амур». В одной стороне - Хабаровск, в другой, на горизонте – китайский Фуюань.

Волочаевка в стихах, прозе и кино

Гражданская война вдохновляла сотни поэтов. Волочаевка – не исключение. Даже командующий Восточным фронтом Серышев написал поэму о Волочаевском бое:

…Жгут деревни, шомпол свищет, режет плеть,

Гей, за мной, друзья! Невмочь уже терпеть!

Бурей красною рать двинулась вперёд,

Без задержек по врагу бьёт пулемёт…

Отдельная история - с песней про «Волочаевские дни» («Марш дальневосточных партизан»).

Началось всё с того, что некто Пётр Парфёнов, родом из-под Уфы, оказался в Приморье и посвятил гимназистке Вере Смага стихи:

По долинам, по загорьям

Целый месяц я бродил.

Был на реках и на взморье,

Не жалея юных сил…

В 1915 году знаменитый журналист Владимир Гиляровский опубликовал стихи «Марш сибирских стрелков» с тем же размером:

Из тайги, тайги дремучей,

От Амура, от реки,

Молчаливо, грозной тучей

Шли на бой сибиряки…

Позже, в Гражданскую, белый полковник Баторин сочинил «Марш Дроздовского полка» (возможно, взяв стихи Гиляровского за образец):

Из Румынии походом

Шёл дроздовский славный полк,

Во спасение народа

Исполняя тяжкий долг…

Мелодию для этого марша написал Дмитрий Покрасс, который позже вместе с братом Даниилом станет автором целого ряда знаменитых советских песен, включая «Дан приказ ему на запад…» и «Три танкиста».

Тем временем Парфёнов, дослужившись у белых до подполковника, перешёл к красным. В начале 1920 года попал во Владивосток, где власть ненадолго взяли большевики. Парфёнову поручили в честь этого написать бодрую песню. Взобравшись на Комаровскую гору, он переделал свои старые стихи (возможно, держа в голове мелодию Покрасса и строки Гиляровского):

По долинам, по загорьям

Шли дивизии вперёд,

Чтобы с боем взять Приморье —

Белой армии оплот…

Текст понравился не всем; одним из критиков был Сергей Лазо. Пришлось править. В первой редакции было:

Сохранятся, точно в сказке,

Вековые будто пни,

Штурмовые ночи Спасска,

Николаевские дни.

Во второй стало:

Будут помниться, как в сказке,

Как манящие огни,

Штурмовые ночи Спасска,

Николаевские дни.

Потом автору указали: напоминать о боях в Николаевске-на-Амуре не стоит из-за перемирия с японцами. Пока Парфёнов думал, случилось «японское выступление». Во Владивостоке были арестованы (и вскоре казнены) лидеры большевиков - Сергей Лазо, Алексей Луцкий, Всеволод Сибирцев. Красным пришлось уходить в сопки, в подполье. Стихи Парфёнова тогда так и не напечатали.

Когда в феврале 1922 года произошло сражение под Волочаевкой, Парфёнов сообразил: «николаевские дни» следует заменить «волочаевскими». Он внёс ещё ряд поправок – например, заменил «приамурских партизан» на «рабочих и крестьян», поскольку партизанщину уже вытеснила регулярная армия. Так стихи, написанные о событиях 1920 года, стали относиться к событиям 1922-го — освобождению Приморья от белогвардейцев и интервентов.

В 1929 году текст отредактировал поэт Сергей Алымов, в годы Гражданской войны живший во Владивостоке. Именно он заменил «загорья» на «взгорья» (хотя, сочиняй эту песню коренной дальневосточник, было бы не «По долинам и по взгорьям», а «По распадкам и по сопкам»). В алымовской редакции «Марш дальневосточных партизан» вошёл в репертуар ансамбля Александрова. Композитором поначалу указывался не Покрасс, а некий ротный командир Илья Атуров, от которого песню услышал Александров.

В 1934 году в «Известиях» вышла статья бывших партизан, которые утверждали: автор текста — не Алымов, а Парфёнов. Последний к тому времени сделал неплохую карьеру: работал в Коминтерне, редактировал журналы «Советский путь» и «Коллективист», возглавлял Госплан РСФСР, опубликовал ряд книг о Гражданской войне. Казалось, справедливость восстановлена. Однако вскоре имя Парфёнова надолго предали забвению: его расстреляли как контрреволюционера. Только в 1962 году, после реабилитации, вдова Парфёнова в суде подтвердила его авторские права на песню.

В 1937 году братья Васильевы сняли фильм «Волочаевские дни». Съёмки проходили в Эстонии, исторической достоверности в ленте искать не стоит, да и самому бою посвящено лишь несколько минут. Задача Васильевых состояла не в том, чтобы восстановить события Гражданской войны на Дальнем Востоке, а в том, чтобы обозначить никуда не девшуюся японскую угрозу. Кино снималось после оккупации японцами Маньчжурии, накануне Хасана и Халхин-Гола. Самого злобного японца – полковника Усижиму – сыграл Лев Свердлин.

Упомянутый выше роман Юлиана Семёнова «Пароль не нужен» - первая книга из цикла о разведчике Исаеве-Штирлице – куда состоятельнее как исторический источник. Семёнов ценил факт, работал в архивах, вживлял в художественный текст документы. В романе он приводит стенограммы переговоров Блюхера и Серышева, описывает подготовку обеих сторон к штурму Волочаевки, сам бой, дуэль бронепоездов…

На том же материале Семёнов написал ещё и пьесу «Шифровка для Блюхера»:

«БЛЮХЕР. Сердце разрывается, когда людей посылаешь с голыми руками на колючую проволоку, под пулемёты…

ПОСТЫШЕВ. Правда крови стоит.

БЛЮХЕР. Не забыли б только про это.

ПОСТЫШЕВ. Такое не забывают».

Фото автора.