Бой на высоте 1406: морская пехота во Второй чеченской войне

В истории Чеченских войн морские пехотинцы Северного флота наиболее известны своим участием в штурме Грозного и взятии Президентского дворца в январе 1995 года. Однако североморцы также приняли активное участие во Второй чеченской кампании, где им предстояло провести один из самых памятных и драматичных боев в их новейшей истории.

Когда 8 сентября 1999 года 876-й отдельный десантно-штурмовой батальон морской пехоты Северного флота получил приказ на отправку в Дагестан, бои там шли уже месяц.

К моменту полного сосредоточения батальона бои в Дагестане завершились и морпехи стали готовиться к предстоящему вводу на территорию Чечни. Здесь батальон усилили разведывательной ротой 810-й бригады морской пехоты Черноморского флота. Черноморцы приняли активное участие в предстоящем боевом пути 876-го батальона.

Начался этот путь 6 октября – в этот день батальон был введен в Чечню.

Поначалу морпехи продвигались по равнинной северной Чечне, не встречая особого сопротивления – противник отступал на юг, в горные районы.

Первые серьезные бои начались на подступах к городу Гудермесу, одной из важнейших целей российской армии на данном этапе войны. 25 октября в этом районе батальон понес первую потерю – выстрелом из гранатомета был подбит бронетранспортер, в котором погиб матрос Константин Сазонов.

После взятия Гудермеса батальону была поставлена задача продолжать наступление на юг, в районы населенных пунктов Аллерой и Центорой, которые были известны многочисленными подпольными нефтеперегонными заводами, построенными здесь чеченскими боевиками.

В начале декабря батальон без потерь захватил укрепленные позиции боевиков на высотах вокруг Аллероя,  успешно блокировав населенный пункт.

После Аллероя с боями был блокирован и Центорой. Здесь 14 декабря попали в засаду разведчики из приданной североморцам разведроты Черноморского флота. В ходе боя трое разведчиков были ранены, один – младший сержант Нурулла Нигматулин – погиб.

Так или иначе, ценой потери одного бойца морпехи полностью выполнили поставленную задачу, успешно блокировав оба населенных пункта.

Южнее находились покрытые лесами труднодоступные горы Веденского района – вотчина известного командира боевиков Шамиля Басаева.

И здесь российское командование решило сменить направление наступления 876-го батальона. Было решено использовать батальон не для дальнейшего наступления на юг в Веденский район, а вывести на территорию соседнего Дагестана, перебросить его в Ботлихский район и уже со стороны Дагестана через труднодоступные горы Андийского хребта войти в Веденское ущелье с южной стороны. Предполагалось, что это направление в силу непроходимости гор не прикрывается боевиками и получится внезапный для противника удар в тыл с последующим взятием Ведено.

16 декабря 876-й батальон получил приказ командующего Восточной группировкой генерала Трошева на совершение марша в Дагестан, в район Ботлиха.

Морпехи совершили 4-дневный марш, сосредоточившись в районе Ботлиха, откуда 20 декабря начали движение через Андийский горный хребет.

27 декабря морские пехотинцы, преодолев перевал «Андийский ворота», вышли к южной стороне Веденского ущелья. Дальше предстояло взять первый крупный населенный пункт на пути к Ведено – село Харачой. Ключом к этому являлся захват господствующей над селом горы Гизчены высотой 1 561 метр. Однако, выйдя к высоте, морские пехотинцы обнаружили на ней оборудованные позиции боевиков.

Расчет на внезапность не оправдался. Наверняка, боевики были удивлены появлению российских войск со стороны труднопроходимого зимой Андийского хребта, но все же заблаговременно держали здесь определенные силы для прикрытия своего тыла.

Морпехам ничего не оставалось, как начать планировать штурм высоты, который осложняла окружающая местность: в районе высоты не было ни одной дороги, по которой мог бы проехать транспорт, имелись лишь горные тропы.

Таким образом, морпехи лишались не только прикрытия тяжелой бронетехникой, но и даже своих колесных бронетранспортеров, что серьезно ограничивало их мобильность в бою, а также на порядок затрудняло своевременную эвакуацию раненых или снабжение.

Огневую и транспортную поддержку могли оказать вертолеты, но в те дни в зимних горах погода далеко не всегда позволяла действовать вертолетчикам. К тому же авиация действовала лишь в течение короткого зимнего дня, практически прекращая активность с наступлением темноты. Поэтому морпехи рассчитывали только на себя: переняв опыт противника, они на ослах доставили в горы минометы, сами бойцы были нагружены не меньше: продовольствие, боеприпасы, спальные мешки, плащ-палатки несли на себе.

Штурм горы Гизчены был запланирован на 31 декабря силами парашютно-десантной роты.

По замыслу, два взвода должны были атаковать высоту под прикрытием минометного огня, в то время как 3-й взвод старшего лейтенанта Александра Абаджерова должен был скрытно обойти высоту с тыла и отрезать путь отхода боевиков, устроив им засаду.

2-й десантно-штурмовой роте отводилась второстепенная задача: она должна была силами одного своего взвода занять безымянную высоту с отметкой 1406 в двух километрах правее горы Гизчены, чтобы прикрыть правый фланг наступления.

Задача занятия этой высоты была поставлена взводу лейтенанта Юрия Курягина. Для выхода на высоту взводу придали разведгруппу из состава разведроты 810-й бригады Черноморского флота под командованием старшего лейтенанта Игоря Шарашкина, а также артиллерийского корректировщика ст. лейтенанта Семена Соболя. Всего – 26 человек.

Днем 30 декабря высота ими была занята без боя, противника на ней не оказалось.

На высоте были обнаружены вырытые окопы и землянка, которые свидетельствовали о том, что когда-то здесь находились боевики.

Позиция на высоте была оставлена боевиками достаточно давно: противник обустроил новую позицию на соседней высоте, которая находилась выше и являлась более удобной для наблюдения. С соседней высоты, с удобной позиции сверху-вниз боевики стали обстреливать морских пехотинцев из стрелкового оружия. Огонь был беспокоящий, не очень прицельный, но одна из пуль ранила командира взвода Юрия Курягина. Корректировщик Семен Соболь запросил огонь минометов, после удара которых боевики замолчали, но не прекратили наблюдения за высотой.

Узнав о стрельбе и ранении взводного, на высоту для выяснения обстановки лично прибыл командир роты капитан Алексей Милашевич с двумя бойцами. Милашевич решил остаться на ночь на высоте вместе со взводом. Таким образом, в ночь на 31 декабря на высоте 1406 находились 29 морских пехотинцев.

Прекращение какой-либо активности со стороны боевиков, видимо, послужило причиной некоторой расслабленности со стороны морпехов на высоте: на ночь минные заграждения на подходах к высоте не выставлялись, какое-либо инженерное оборудование позиций не производилось.

Возможно, сыграло свою роль понимание второстепенного характера данной высоты, как для российской стороны, так и для противника, который заблаговременно ее оставил, даже не пытаясь удержать.

Вершина высоты была сама по себе крайне неудобной для обороны: она была ровной и достаточно  широкой. 29 человек для ее надежного прикрытия было явно недостаточно.

Половина морских пехотинцев разместилась на ночь в оставленных боевиками землянке и небольшом окопе. Остальная половина была расставлена на постах по широкому периметру высоты.

Однако боевики, прекрасно знавшие о слабых сторонах высоты 1406 как оборонительной позиции, увидели в этом шанс атаковать взвод морских пехотинцев.

Не прекращая наблюдение за высотой, они установили и численность морпехов, и их промахи в подготовке обороны.

Резонно полагая, что на следующий день к российским военнослужащим на высоте может подойти подкрепление, либо они обустроят оборонительные позиции, противник решил произвести внезапную атаку ранним утром, под прикрытием предрассветных сумерек.

Упростил боевикам задачу и густой туман, который утром 31 декабря покрыл скаты высоты: он позволил скрытно подойти на считанные метры к позициям морпехов.

Численность боевиков, которую впоследствии многократно завышали российские СМИ, не превышала 50-70 человек. Основной удар они сосредоточили на той части высоты, где располагалась землянка со всеми офицерами и рациями.

В 8 часов утра боевики начали атаку с залпа подствольных гранатометов.

В числе первых погиб лейтенант Юрий Курягин. В бой вступил лично, пытаясь организовать оборону, капитан Милашевич. Однако вскоре погиб и он. Оба командира, погибшие в первые минуты боя, не успели сообщить об атаке командованию.

Корректировщик Семен Соболь, у которого была своя рация, с самого начала вступил в бой и просто не успел воспользоваться рацией, вскоре погиб и он, а все рации были быстро выведены из строя огнем противника.

Погибли в бою и находившиеся здесь разведчики-черноморцы во главе со старшим лейтенантом Игорем Шарашкиным. Последним, кто попытался организовать оборону высоты, был сержант Владимир Таташвили, опытный «дембель» со сроком службы более 2 лет за плечами, обладавший лидерскими качествами и авторитетом среди сослуживцев. Однако он также вскоре погиб, после чего организованное сопротивление на высоте прекратилось.

Бой был скоротечен. Буквально за 15 минут противник занял высоту и землянку, а те морпехи, которые находились на постах на другой стороне периметра высоты, видимо, даже не успели принять участие в бою и стали спешно отступать с высоты.

Одновременно с этими драматичными событиями взвод Александра Абаджерова в составе 18 человек выдвинулся для выполнения ранее поставленной задачи по блокированию горы Гизчены. Абаджеров услышал со стороны высоты 1406 звуки боя и запросил по рации Юрия Курягина, позывной которого был «Карабин». «Карабин» молчал. Тогда Абаджеров принял решение прервать выполнение своей задачи и отправиться к высоте 1406 для оказания возможной помощи.

Когда его взвод, преодолев около 2 километров, добрался до высоты, боевики уже успели ее покинуть, отправившись преследовать отступивших с нее морских пехотинцев. Бойцы взвода Абаджерова обнаружили на высоте 12 убитых морпехов, а также двоих раненых, которых боевики не заметили и не добили. Еще трое бойцов чудом выжили, оставшись в землянке, которую в горячке боя боевики не проверили.

Быстро оценив ситуацию, Александр Абаджеров приказал незамедлительно врываться в землю и оборудовать позиции на левой стороне вершины высоты, более удобной для обороны.

С собой бойцы Абаджерова несли 2 пулемета, в том числе тяжелый «Утес». Для пулеметов тут же были оборудованы позиции.

Абаджеров связался с командованием и сообщил о том, что произошло. Только в этот момент командование батальона узнало о бое на высоте.

По рации взвод Абаджерова связался с минометной батареей: минометчики были приведены в готовность оказать поддержку морпехам до подхода к высоте основных сил. В этот момент к высоте вернулись боевики, которые после преследования уцелевших морпехов собирались собрать на высоте трофеи.

Однако их встретил плотный огонь. Оправившись от неожиданного для себя отпора, противник попытался организовать новую атаку на высоту, но Абаджеров запросил огонь минометов, и после нескольких залпов противник отошел, унося с собой раненых и убитых, больше не предпринимая попыток овладеть высотой. Во взводе Абаджерова в ходе боя погибших не было.

Если бы не действия Александра Абаджерова, пятеро оставшихся на высоте уцелевших морских пехотинцев после возвращения боевиков на высоту были бы обнаружены и обречены на неминуемую гибель.

К сожалению, эвакуировать раненых с высоты можно было только по воздуху. Вертолет приходилось ждать по 3 часа. Впоследствии один из раненых, матрос Дмитрий Щегуров, умер от ран, став тринадцатым морским пехотинцем, погибшим в бою на высоте 1406.

Лейтенант Юрий Курягин и старший сержант Владимир Таташвили были удостоены звания Герой России посмертно.

От запланированной на 31 декабря операции по взятию горы Гизчены пришлось отказаться. Данную гору морские пехотинцы возьмут штурмом лишь 6 января 2000 года.

Быстрого и легкого продвижения с юга Веденского ущелья не получилось – впереди морских пехотинцев ждал месяц тяжелых боев, однако таких высоких потерь как на безымянной высоте с отметкой 1406 они в ходе той войны не несли.