Артобстрел Владивостока: без ответа, но с последствиями

Русско-японская война, развернутая за контроль над тогда еще единой Кореей, Маньчжурией и Желтым морем, повлекла морскую атаку на Владивосток, которая при иных условиях могла закончиться для России большой бедой.

Владивостокская крепость, чье 135-летие отмечает Россия в 2024 году, уникальна по многим статьям — от технологий возведения до роли, сыгранной ею на протяжении всего XX века. Еще даже не достроенной, она берегла русский Дальний Восток от японского коварства. Но как вышло так, что обстрелявшие крепость с моря японцы обхитрили только самих себя? Вспомним день в истории — первый и единственный артобстрел Владивостока — в деталях.

Крейсерской битвы не случилось

Зима 1904 года, февраль. Только что официально объявлена Русско-японская война. Японский вице-адмирал Хиконёдзё Камимура получает приказ обезвредить российскую крейсерскую эскадру. Та базируется во Владивостоке и портит кровь японскому командованию, мешая высадить десант и отправляя на дно транспорты с важными грузами. В распоряжении вице-адмирала — 10 кораблей, среди которых и крейсер «Асама», крушивший наших «Варяга» и «Корейца» у Чемульпо...

25 февраля 1904 г. (12 февраля по старому стилю) японская эскадра подошла к острову Русский, но, ни разу не выстрелив, ушла с намерением вернуться. На рассвете 6 марта (22 февраля) русские наблюдатели вновь обнаружили японцев в заливе Петра Великого, к югу от острова Аскольд. На этот раз неприятель подвел к нашим берегам семь крейсеров — пять тяжелых броненосных («Идзумо», «Асаму», «Адзуму», «Ивате», «Якумо») и два легких бронепалубных («Касаги» и «Иошино»).

В 8:50 на флаг-мачте горы Тигровой взвился красный сигнал тревоги. Сообщение о том, что на Владивосток идут японцы, взбудоражило обывателей, но, вопреки ожиданиям противника, никого не испугало. Владивостокцев бодрило то, что в порту стояли наши корабли — броненосцы «Рюрик», «Громобой», «Богатырь» и «Россия». Между тем, российская крейсерская эскадра, накануне вернувшаяся в порт, при всем желании не могла встретить врага во всеоружии. Их паровые машины не работали, а тому же «Рюрику» только на разведение всех паров требовалось 12 (!) часов. К счастью, японцы об этом не догадывались и были вынуждены соблюдать максимум осторожности.

Ведь, оставляя два легких крейсера у острова Аскольд и маневрируя одними только тяжелыми кораблями, вице-адмирал Камимура вовсе не играл в рыцаря. С чего бы ему добровольно уравнивать силы с русскими?! Флотоводец пытался минимизировать риски для своего отряда. Из-за лютых морозов, стоявших в те дни, Уссурийский залив напоминал ледяную пустыню. Термометры показывали −31 по Цельсию, а пять километров до берега были, как пишут сами японцы, «сплошным ледяным полем». «Иошино» и «Касаги» могли и застрять в полуметровом льду. Их решили оставить в прикрытии.

В небо как в копеечку

Выйдя на курс к Уссурийской батарее, эскадра легла на курс к ней. Около 13:30 флагман «Идзумо» открыл огонь с носовых орудий, его поддержали остальные корабли, развернувшись левым бортом к берегу. Огонь японцы вели, двигаясь от полуострова Басаргина к бухте Горностай и обратно. За час по Владивостокской крепости и мирным постройкам в восточной части города выпустили более 200 снарядов из восьми- и шестидюймовых пушек и орудий меньших калибров. В тот же день Владивосток перешел на осадное положение.

Эффективность этого обстрела в японских и российских источниках оценивают по-разному, но для ясности обратимся к фактам. Строящиеся форты Суворова и Линевича не пострадали, в попавшем под огонь Морском госпитале (сейчас — Госпиталь Тихоокеанского флота) были ранены пять матросов (один тяжело, четверо — незначительно), а в городе убита беременная женщина — мать четверых детей Арина Кондакова. По японским источникам, на крейсере «Асама» огромная волна смыла за борт матроса, помочь которому было, разумеется, невозможно – его тоже можно записать в потери в этой атаке.

Примечательно, что в одной из самых известных книг, посвященных истории Владивостока, японский артобстрел описан куда как более кроваво. Речь о «Крейсерах» Валентина Пикуля. Советский романист щедро добавил и жертв, и разрушений, причем в самом центре города, который в действительности не пострадал вовсе. Но вольности Пикуля с историческими источниками детально разобраны еще при жизни Валентина Саввича — к чему повторять не единожды пройденное?! Потому это и популярный художественный роман...

А проза жизни в том, что еще только строившаяся Владивостокская крепость фактически спасла город от куда более серьезных последствий артобстрела. Причем — без единого выстрела. Действительно, японцы опасались русской эскадры, не зная, что котлы в машинных отделениях не прогреты, а команды отпущены на берег и спешно собираются буквально под вражеским огнем. Но гораздо больше они боялись ответного огня крепостных батарей. Молчание орудий с берега противник счел военной хитростью русских — нежеланием раскрывать огневые позиции. Вице-адмирал Камимура не знал, что до зоны обстрела Уссурийской батареи его корабли не дошли добрых 800 метров. Из-за этого японцы вели огонь на пределе дальности и угла возвышения, что, естественно, сводило к минимуму эффективность стрельбы.

И потянулись оправданья…

Исполнявший в те годы должность начальника штаба Владивостокской крепости Алексей Будберг честно и без прикрас писал о реакции русских военных на японскую вылазку:

«К нашему величайшему и глубочайшему прискорбию, в нашем распоряжении не было никаких средств для наказания за эту легкомысленную буффонаду, так как в это время к северу от Басаргинского полуострова не стояло ни одного берегового орудия, а батареи, начатые нами после объявления войны, находились ещё в зачаточном состоянии, и назначенные на них орудия, снятые с внутреннего рейда, ещё перетаскивались волоком на новые места. Наше бессилие отразилось очень характерно в распоряжениях командира крепостной артиллерийской роты, занимавшей Уссурийский фронт, штабс-капитана Биршерта: он выкатил на самый берег четыре поршневые пушки и открыл из них огонь, но, увидев, что снаряды не долетали до японских кораблей более двух вёрст, выругался отборными сибирскими выражениями, вытащил из кобуры револьвер и, выпустив из него по направлению к неприятелю все патроны, сел на снег и заплакал».

Царский наместник адмирал Евгений Алексеев в телеграммах императору от 7 и 8 марта 1904 года сообщал:

«...Неприятельские корабли держались вне досягаемости Петропавловской батареи и мортир Уссурийской батареи № 15, из-за чего орудия этих батарей и не отвечали на огонь японцев. Минные заграждения были поставлены не там, где нужно, а крейсера Владивостокского отряда стояли в бухте Золотой рог без паров и потому не могли быстро выйти в море. Прямому обстрелу подверглись форты Суворова и Линевича, строящаяся батарея, Басаргинский полуостров и Уссурийская батарея; перекидному огню — вся долина речки Объяснения и бухта Золотой Рог до западной оконечности казарм Сибирского экипажа. Неприятелем было выпущено до 200 снарядов с ничтожным результатом».

Проживавшая в те годы с мужем во Владивостоке американка Элеонора Прей так писала об обстреле в своем письме на родину — эти письма уже не раз издавались в России отдельной книгой:

«...Мы увидели, что корабли поднимают якоря, и поняли, что произошло что-то неожиданное, потому что корабли вовсе не были на парах, а многие матросы находились на берегу. Затем вошёл (садовник) и сказал, что на другом конце города кого-то убило...

Вообразите снаряд, выпущенный с корабля на расстоянии, по крайней мере, десяти миль, который вошёл в верхний угол помещения, где сидели две женщины и трое детей... рассёк тело одной из женщин надвое, разнёс по пути стол, затем пробил стену и разорвался во дворе. Ни у одного из других людей не было даже царапины... Более 150 снарядов было выпущено по городу и каждый стоит не менее 500 долларов золотом, так что обстрел обошелся примерно в 100 тысяч и всё это за жизнь единственной бедной женщины. Воистину, война ужасна!».

В сухом остатке

Японские источники преподносили главным итогом обстрела подрыв боевого духа русского воинства и панические настроения в подвергшемся бомбардировке Владивостоке. Однако российские газеты тех лет и сами участники событий единодушны. Интерес к происходящему был несомненным, но страха, а тем более, паники, у русских не было и в помине.

«Городское население оставалось все время совершенно спокойным», — публиковала газета «Русский инвалид» в день обстрела по сообщению собкора из Владивостока.

«Во время бомбардировки города 22 февраля и на следующий день гора Орлиное гнездо, как самая высокая, и несколько других гор, были усеяны любопытными, наблюдавшими за японской эскадрой и бомбардировкой. В бинокли, а в особенности в трубы, были отчетливо видны все суда и их маневры, хотя и за 18 верст», — писала 13 марта (29 февраля) 1904 года газета «Владивосток».

Так если японская «буффонада» не достигла ни одной из поставленных целей (уничтожение Владивостокского крейсерского отряда, разведка огневых позиций боем, подрыв боевого духа защитников крепости), были ли у нее вообще какие-нибудь последствия?! Разумеется, были, но и они пошли не на пользу японцам.

Прежде всего, на родине заклеймили позором вице-адмирала Камимуру. После бесславной «владивостокской операции» его репутация — и так неважная из-за безуспешной борьбы с владивостокскими крейсерами — понесла существенный урон и до конца жизни флотоводец уже не совершил ничего, способного загладить такую неудачу.

Спустя считанные дни после японской вылазки сняли с должности командира Владивостокского отряда крейсеров Николая Рейценштейна. Мало кто сомневался, что причиной этому стала проволочка с выходом русских крейсеров в море.

«Крейсерский отряд вышел в море по окончании бомбардирования почти через час и через три часа возвратился на рейд», — писал уже упомянутому нами наместнику Алексееву командир Владивостокского порта вице-адмирал Николай Гаупт.

Но для Владивостока и всей России гораздо важнее то, что в столичном Петербурге оценили сам факт безнаказанной атаки важнейшего рубежа. После этого в крепости резко увеличили гарнизон, начали застраивать укреплениями и батареями остров Русский, оформили линию обороны по линии реки Седанка. Японская разведка, конечно же, сообщала командованию обо всех этих переменах. В итоге ни в Русско-японскую, ни в Первую мировую крепость Владивосток японским атакам больше не подвергалась. При Советской власти крепость фактически пережила забвение и второе рождение. Но рассказ об этом — еще впереди.

Сегодня о событиях той войны во Владивостоке напоминают захоронение на Морском кладбище и памятник героям Русско-японской войны – золотой архистратиг Михаил в ротонде у музея Тихоокеанского флота. Обширная экспозиция, разумеется, собрана и в самом музее. Но самым главным напоминанием остается сама Владивостокская крепость, сохранностью которой – наконец-то! – вновь озаботились в столице.