14-я Пятилетка КНР: План времён «холодной войны»

2021 год готовит нам две примечательные годовщины: 100-летие КПК – Коммунистической партии Китая, и 30-летие распада Советского Союза. Китайская компартия вряд ли смогла бы появиться и выжить в первые десятилетия своего существования, не будь финансовой, организационной и военно-технической помощи из «страны Советов». Впрочем, 30 лет после развала советского государства КПК продолжает править в Китайской Народной Республике, вопреки прогнозам Фрэнсиса Фукуямы о «конце истории» и предопределённости триумфа западной неолиберальной модели устройства общества. Возглавляемое китайскими коммунистами государство «пережило» Советский Союз не только хронологически, но и по числу «прожитых лет» – в этом году будет 72-летняя годовщина, однако, к началу 2020-х годов оно столкнулось всё с той же проблемой, ставшей фатальной для СССР – глобальным противостоянием с США. По совокупности признаков можно уже смело говорить о новой «холодной войне», логика которой выходит за рамки деятельности той или иной администрации американского президента. По всей видимости, «новая нормальность» продлится годы и даже десятилетия, а это значит, что и тенденции развития, как Китая, так и США, должны определяться потребностями этой «войны».

Со времён СССР китайское социально-экономическое развитие осуществляется в рамках пятилетних планов. В марте этого года сессией китайского парламента был принят как раз новый план – вернее, резюме плана 14-й пятилетки (2021–2025 годы). Прошли по новостям победные реляции из Пекина, обозначены цифры и ориентиры, сказаны красивые слова о «зелёной и цифровой экономике». Однако, вопрос – что же план новой китайской пятилетки говорит нам о глобальных процессах в мире – остаётся открытым. Попробуем посмотреть на него сквозь призму китайско-американского противостояния и понять, готов ли Китай к новому вызову.

Всё идёт по плану

Вообще-то без пары слов о внутренней конъюнктуре обойтись не получится. Махина китайской партийной аналитически-идеологической мысли, хотя и навевает иногда ассоциации с временами брежневского СССР, однако же, стоит отдать ей должное, в теории очень последовательна и логична. Вот, например. Содержание новое пятилетки отталкивается от нынешней круглой даты – 100-летия партии. К юбилею партийное руководство наметило завершение (ну, если не завершение, то хотя бы подведение промежуточных итогов) т.н. «трёх тяжёлых битв». Битвы эти: борьба с бедностью, финансовыми проблемами и загрязнением окружающей среды. Главнее всего – искоренение бедности, «вековая мечта китайская народа», как о ней часто говорят в пропагандистской литературе КПК. Уже в феврале, незадолго до парламентской сессии и аккурат за несколько месяцев до 100-летия партии, китайские СМИ бодро отрапортовали об этой, самой главной, победе (впрочем, представления о том, что такое «бедность», а что нет, в Китае довольно специфические, поэтому и победа выглядит весьма условной).

Так или иначе, упор в новой пятилетке сейчас переносится на две другие «тяжёлые битвы». Магистральная же цель – завершение т.н. «социалистической модернизации» к 2035 году. Соответственно, план новой пятилетки – это не просто план, а часть другого, более глобального плана. (Завершение же «социалистической модернизации», напомним, является ступенькой в деле построения социализма с китайской спецификой, на основании которого когда-нибудь партия приступит к построению, собственно, коммунистического общества, что и является её главной задачей, зафиксированной в уставе и прочих важных документах).

Необходимость держать в уме «тяжёлые битвы» вынудила разработчиков нового пятилетнего плана уделить огромное внимание именно защите окружающей среды: в плане содержатся весьма занимательные целевые показатели, такие как «достигнуть к 2025 г. числа дней с хорошим качеством воздуха в городах не менее 87,5% в году», а также инвестициям в человеческий капитал. В плане много говорится о создании новых рабочих мест, улучшении жизни внутренних «трудовых мигрантов» (т.н. «миньгун» - «рабочих из крестьян») и реформе пресловутой системы «хукоу» (по сути «прописки», из-за которой работающие в городах крестьяне лишены доступа к социальному обеспечению).

Впрочем, несмотря на громкие слова, ничего нового в этих задачах нет. Цели повышения благосостояния населения в подобных документах ставятся всегда. Защита окружающей среды находится в числе приоритетов во всех планах пятилетки, начиная с 1980-х годов. А вот о чём анализ нынешнего Плана действительно говорит, так это о готовности китайского руководства, пусть медленно, но всё же реагировать на изменения внешней и внутренней обстановки.

Время для плана Си

Возьмём два примера – два ярких отличия нынешнего плана от его предшественников:

Во-первых, в нём наконец-то воплощено положение, о котором на протяжении последних 10-15 лет постоянно говорили аналитики как из числа экспертов китайских государственных «фабрик мысли», так и из числа внешних наблюдателей – т.н. «China watchers». Имеется в виду отсутствие планового показателя по росту ВВП – этого фетиша первых четырёх десятилетий политики реформ и открытости. Ранее китайские власти, особенно на местах, в погоне за достижением конкретной цифры набирали долгов, чтобы инвестировать в масштабные инфраструктурные проекты (новые дороги, аэропорты, жилые кварталы и целые города), многие из которых противоречили экономической целесообразности, да и просто здравому смыслу. В результате в Китае вырос колоссальный внутренний долг, всё, что можно, уже более-менее построено, а других способов поддерживать высокие темпы роста, кроме «большой стройки», никто так и не придумал. В условиях, когда состояние национальной экономики оказалось в зависимости от непредсказуемой ситуации на мировых рынках (пандемию и её последствия пока никто не отменял), продолжать настаивать на твёрдых целевых показателях роста на пять лет вперёд было бы сродни вредительству.

Китайцы и не стали этого делать – вместо этого была установлена цель на ближайший год («больше 6%»), да и та весьма условная, поскольку даже по прогнозу МВФ рост китайского ВВП составит не менее 8%. Примечательно, что ранее китайский Госплан неизменно ставил более высокие цели, чем скептически настроенные зарубежные аналитики.

Другой пример – многократное увеличение финансирования технологического развития, о котором много говорится в плане. Темпы ежегодного увеличения финансирования НИОКР (научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ) подскочат аж в 17,5 раз по сравнению с предыдущей пятилеткой, что позволит в 2025 году тратить на инновации и технологии около 600 миллиардов долларов по нынешнему курсу. На данный момент столько на исследования не тратит никто – даже США.

Собственно, для успеха в противостоянии с США всё это и затевается. На нынешней стадии развития человечества основной разлом между двумя мировыми лидерами, США и КНР, неизбежно пройдёт по технологическому пунктиру. Уже в ближайшем будущем нас, вероятно, будут ожидать два разных стандарта во всём, что касается Интернета, кибербезопасности, связи 5– и 6G: китайский и американский. Причём, в отличие от реалий 20 века, мир будет делиться не столько по идеологическому, сколько по технологическому признаку. Однако, на данный момент паритет между странами существует лишь в отдельных сферах (связь 5G, искусственный интеллект, робототехника, обработка больших данных) – в остальном же соревноваться с Америкой Китай пока не готов. Если КНР последние десятилетия была «мастерской мира», то «НИИ мира» всё же являлись Соединённые Штаты, стягивающие в свои лаборатории и компаунды хай-тек корпораций лучшие кадры со всего света. Санкции, введённые Трампом и Байденом, уже поставили китайский хай-тек-прорыв под вопрос из-за так и непреодолённой зависимости от поставок американских микрочипов и полупроводников.

Поэтому ставка на развитие НИОКР для Китая это не вопрос благих пожеланий или футурологии, а вполне конкретная, уже не столько стратегическая, сколько тактическая задача. И в данном случае на вызовы времени в Пекине среагировали достаточно оперативно, хотя научные работы, в теории доказывающие неизбежность враждебных действий Вашингтона по замедлению технологического развития КНР, появились ещё десять лет назад.

Да и ставка на внутреннее потребление (в Китае её всё ещё деликатно называют концепцией «двойной циркуляции», подразумевая, что и от работы на внешний рынок страна не отказывается) – из той же серии. «Торговая война», развязанная Трампом, показала, насколько уязвимым может стать положение страны, имеющей амбиции на мировое лидерство, но завязанной на рынки своего геополитического конкурента. Поэтому в плане пятилетки много говорится о стимулировании внутреннего спроса, который видится главным локомотивом китайской экономики, а также средством её защиты от внешних факторов.

* * *

Всё это заставляет нас видеть в плане 14-й пятилетки, при всех условностях, характерных для материалов этого жанра, всё же документ принципиально новой эпохи – эпохи глобального противостояния с США, «технологического национализма» и складывания новой, более обращённой вовнутрь, нежели вовне экономики. Судить, насколько план будет успешен, по имеющемуся документу пока нельзя. Можно лишь наметить общий вектор развития Китая (вернее то, каким его хочет видеть руководство КПК), и вывод тут таков, что Китай принимает вызов США и готов вести «холодную войну» на тех фронтах, на которых это потребуется, и готов именно в это вкладывать имеющиеся финансовые резервы.

…А задачи по построению «зелёной экономики» и развитию человеческого капитала – это всё хорошо и правильно, но это было, есть и будет. Ведь конечную цель правящей в Китае партии – осуществление коммунизма – пока никто не отменял.