Дальневосточные миссии Анастаса Микояна

Первым высокопоставленным советским чиновником, посетившим Дальний Восток, был глава Центрального исполнительного комитета Михаил Калинин, побывавший в Приморье в 1923 году. Вторым – секретарь ЦК ВКП(б), член Оргбюро ЦК Андрей Жданов, приехавший в Приморье в 1939 году решать вопрос о строительстве порта в бухте Находка. Третьим (и первым членом советского правительства) стал в 1945 году нарком внешней торговли, зампред Совнаркома СССР Анастас Микоян - непотопляемый управленец, увековеченный фольклорным «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича».

Обращает на себя то, что большие начальники посещали дальневосточные окраины в ключевые моменты: Калинин приехал после завершения Гражданской войны и растворения Дальневосточной республики в РСФСР, Жданов – после разделения Дальневосточного края на Приморский и Хабаровский. Приезд Микояна тоже связан с важным историческим событием: 2 сентября 1945 года Япония капитулировала, к СССР отошли южный Сахалин и Курилы. Вероятно, Сталин решил направить на Дальний Восток именно Микояна потому, что тот курировал рыбную промышленность и был знаком со спецификой региона.

В мемуарах Микоян приводит напутственные слова Сталина перед поездкой: «Меня интересует, как наше командование налаживает жизнь в южной части Сахалина и на Курильских островах. Как они обходятся там с японцами? Нет ли жалоб у местного населения? Посмотри порты, предприятия, железные дороги… Какие там есть бухты, пригодные для морского дела, для флота? Съезди заодно и на Камчатку… Сейчас на Дальнем Востоке путина — заготавливается красная икра. Проследи, чтобы её хранение и вывоз были хорошо организованы. О своих впечатлениях сообщай каждый день подробно шифровками».

1945: Кремлёвский посол и стопный посол

15 сентября Микоян прибыл в Хабаровск. На совещании у главнокомандующего советскими войсками на Дальнем Востоке маршала Александра Василевского, только что разбившего японскую Квантунскую армию, утвердил список работников, которым надлежало выехать на южный Сахалин и Курилы для формирования гражданской администрации.

В Николаевске-на-Амуре на промысле кеты ощутил «ту великую мощь инстинкта, который гнал рыбу из океана в реку, где она… родилась».

Затем вылетел в главный город южного Сахалина (ещё недавно – японской префектуры Карафуто). Город, в 1947 году ставший Южно-Сахалинском, тогда назывался Тоёхара.

С Микояном на Сахалин прибыли маршал Родион Малиновский (во время советско-японской войны 1945 года – командующий Забайкальским фронтом) и генерал армии Максим Пуркаев (командовал 2-м Дальневосточным фронтом, с сентября 1945 года – войсками Дальневосточного военного округа). Чуть раньше на остров отправился Дмитрий Крюков – первый гражданский комендант (сразу после капитуляции Японии территорией управлял военный комендант - генерал Михаил Алимов).

На юге Сахалина тогда проживало до 400 тысяч японцев и до 40 тысяч корейцев (их привезли японцы из оккупированной Кореи как рабочую силу; до сих пор самая большая корейская диаспора России - сахалинская). Имелись целлюлозно-бумажные комбинаты, электростанции, шахты, рыбзаводы, порты, но из-за войны товары почти не завозились, мосты и порты были полуразрушены, часть предприятий закрыта, флот и оборудование вывезены в метрополию. Японская пропаганда уверяла: советские солдаты будут убивать и насиловать. В ряде городов население в панике сжигало свои дома, резало и угоняло в лес скот, бежало в опустевшие порты. Действовали японские диверсионные группы, банды мародёров…

И всё-таки первое впечатление Микояна от Тоёхары – почти благостное: «Я не увидел никаких разрушений. Японцы мирно занимались своими делами. По улицам рядом с местным населением группами и поодиночке шли наши солдаты и офицеры. Японские полицейские поддерживали порядок… С одной стороны, такое мирное соседство говорило о высокой воспитанности наших войск, но с другой — и о дисциплине, которую проявляли японцы».

От имени советской военной администрации японским населением Сахалина управлял бывший губернатор Карафуто генерал Оцу Тосио. Он находился под домашним арестом, но располагал машиной с шофёром. Микоян, придя к нему, поблагодарил за меры, принимаемые против трений между советскими войсками и японским населением. Тосио спросил: «До какого времени я буду тут сидеть и что мне делать?». Микоян ответил: «Мы пока не будем вносить изменения, которые, конечно, неизбежны в связи с введением советского образа жизни. Пока же продолжайте работать и делать всё, чтобы товары, продукты питания были выданы населению в тех же размерах, что и до прихода наших войск». Губернатор сказал, что запасы риса и сои иссякают. Микоян обратился к Сталину с просьбой срочно отправить на Сахалин 25 тысяч тонн риса и 5000 тонн сои. «Закупка Микояном в Корее и Маньчжурии трёх пароходов гаоляна, чумизы, сои и немного риса разрядила тяжёлую обстановку с питанием… Мы начали выдавать для детей и рис. Японцы были удивлены и обрадованы», - вспоминал Дмитрий Крюков. Он же отмечал: «Микоян… сохранил для дальнейшего использования японскую администрацию, оставил во главе предприятий японских управляющих и инженеров, узаконил сдачу выработанной продукции нашим трестам, оплату продукции… Договорился о кредите на приобретение сырья, материалов и зарплату рабочим». Что до Оцу Тосио, то его в декабре того же 1945 года арестовали, освободили в 1950-м.

На острове ходили рубли и иены. Госбанк предлагал приравнять рубль к четырём иенам, но Микоян выступил против: «Если принять такой курс, то существующая низкая зарплата рабочих… фактически будет снижена в четыре раза в тех случаях, когда из-за отсутствия иен зарплата будет выдаваться советскими деньгами». Его послушали и приравняли иену к рублю – по курсу 1:1.

Микоян разбирался с проблемами торговли, здравоохранения, ЖКХ, лесной, бумажной, угольной промышленности. Обратился в Москву с просьбой завезти топоры, пилы, тёплую одежду и обувь, направить на комбинат «Сахалинуголь» 250 специалистов. Узнав, что половина вылавливаемой селёдки идёт на удобрения, возмутился: «Сельдь, которую так любит наш народ и которая так хороша с картофелем, — на удобрение! Мы сразу приняли решение строить чаны для обычного посола сельди по астраханскому методу».

Дмитрий Крюков: «Микоян не отпускал меня ни на час… Он худоват, лёгок на подъём, всюду почти бегал, делал замечания и предложения… Я… едва поспевал».

На полученном по ленд-лизу военном тральщике Микоян отправился на Курилы: «Я видел штормы в разных морях и океанах, но… не представлял себе, что такое девятибалльный шторм, в который мы попали на Тихом океане. Только разве ради шутки можно было назвать этот океан «Тихим»! В стремительном порыве, будто на гору, взлетал наш корабль, а потом, через мгновение… падал в ущелье…».

Неожиданная встреча произошла на острове Урупе. Считалось, что там есть советский гарнизон, однако прибывших встретили японцы: «К нам подошёл японский бригадный генерал и отрапортовал, что по приказу императора японские войска, расположенные на острове Уруп, капитулируют. «Оружие собрано на складе. Мы ждём советских офицеров, которые примут у нас капитуляцию», — сказал он». Микоян поблагодарил генерала за порядок.

На Камчатке Микоян посетил рыболовецкий колхоз, созданный по его инициативе и носивший его имя. Анастас Иванович много лет курировал рыбные промыслы Дальнего Востока, руководил модернизацией порта Петропавловска для перевалки ленд-лиза, но всё это дистанционно; результаты своих усилий он увидел только сейчас.

Ещё с борта корабля заметив горы рыбы на берегу, Микоян взорвался: «В стране не хватает продовольствия, а у вас тут горы рыбы гниют!». Сопровождающие объяснили: кета не гниёт, а лежит в «стоповом посоле». Сойдя на берег, Микоян попробовал рыбу и убедился, что она съедобна. А директор рыбокомбината показал Микояну пачку отправленных в Москву телеграмм (в том числе на имя самого Анастаса Ивановича) с просьбами побыстрее прислать флот для вывоза рыбы. Вскоре по распоряжению Микояна рыбу вывезли «на материк»…

На обратном пути в Москву Микоян осмотрел недавно освобождённый от японцев Харбин в компании маршала авиации Сергея Худякова (настоящее имя - Арменак Ханферянц; командовал военно-воздушными силами Дальнего Востока, разрабатывал десантную операцию по захвату маньчжурского императора Пу И; в этой операции, что интересно, участвовал шурин Микояна – разведчик Гай Туманян, а также поэт, прозаик, сценарист, тогда – офицер контрразведки СМЕРШ Михаил Анчаров; в том же 1945 году Худякова арестовали, в 1950 году расстреляли). Если Тоёхара, основанный японцами, стал советским городом, то основанный русскими Харбин стремительно китаизировался. Вступление Красной армии в Маньчжурию и приход к власти Мао завершат историю русской восточной эмиграции первой волны: одни уедут в третьи страны, другие вернутся в СССР, третьих осудят как сотрудников Японской военной миссии и активистов Русской фашистской партии Родзаевского.

Вернувшись в середине октября 1945 года в Москву, Микоян резюмировал: «Теперь Дальний Восток показался мне не таким уж и дальним».

1949: Западный ветер для председателя Мао

В начале 1949 года Анастас Микоян снова отправился далеко на восток - в Китай. Из специалиста по внешней торговле он превратился в международного переговорщика высшего уровня.

Коммунистическая партия Китая со своего основания летом 1921 года находилась под контролем Москвы. По всем важным вопросам лидер китайских коммунистов Мао Цзэдун запрашивал инструкции Кремля, получал из СССР финансовую помощь и в своих шифровках называл Сталина не иначе как «товарищ главный хозяин» (Сталин же подписывался псевдонимом «Филиппов» либо китайским «Фын Си», то есть «западный ветер»). В 1935 году Мао представили советским гражданам как «вождя китайского трудового народа» - соответствующую статью напечатал журнал «Коммунистический интернационал».

В то же самое время СССР сотрудничал и с официальными властями Китая – партией Гоминьдан и её лидером Чан Кайши. Ещё в 1920-х годах знаменитый советский военачальник Василий Блюхер, работая его советником, помог Гоминьдану построить дееспособную армию и объединить Китай военным путём. А с 1937 года СССР, поспособствовавший временному перемирию китайских коммунистов и гоминьдановцев перед лицом общей угрозы – Японии, - стал помогать Китаю обороняться против японцев: оружием, техникой, военспецами, лётчиками-добровольцами.

В 1945 году эта двойная политика продолжилась: освобождая Маньчжурию от японцев и сотрудничая с Гоминьданом (по договору Сталина и Чан Кайши 14 августа 1945 года Советский Союз получил военную базу в Порт-Артуре, контроль над портом Дальним и право совместной эксплуатации КВЖД), Кремль в то же время делал ставку на КПК и негласно передавал китайским коммунистам трофейное японское оружие. Освобождение Китая привело к новому витку гражданской войны, которую можно рассматривать как один из театров глобальной холодной: Штаты, опасаясь превращения Китая во второй СССР, надеялись на победу Чан Кайши и помогали ему, Москва, со своей стороны, поддерживала Мао.

С сентября 1948 по январь 1949 года Национально-освободительная армия Китая провела ряд успешных операций, нанеся Гоминьдану серьёзный урон и уничтожив 1,5 млн солдат противника. Сталин, тем не менее, вёл себя осторожно, опасаясь, что Мао станет «вторым Тито» (в 1948-1949 гг. отношения Москвы с югославским лидером Иосипом Броз Тито разладились). Поддерживая китайских коммунистов, Кремль был связан определёнными договорённостями и с США, и с Чан Кайши. Всё это вкупе с усилившимся недоверием в отношении Мао вынудило Сталина направить в Китай эмиссара. 28 января 1949 года «Фын Си» сообщил Мао: из Москвы выехал его личный представитель - Андреев. Под этим псевдонимом действовал Анастас Микоян.

На самолёте «дуглас» под управлением генерала, Героя Советского Союза Виктора Грачёва «Андреев» (его сопровождали два человека с одинаковыми фамилиями – нарком путей сообщения Иван Ковалёв и завсектором стран Дальнего Востока ЦК Евгений Ковалёв) прилетел в Хабаровск, оттуда перелетел в Порт-Артур и Шицзячжуан. Здесь посланника Сталина на трофейном «додже» привезли в деревню Сибайпо уезда Пиншань, располагавшуюся в узкой долине на берегу реки. Отряды Мао пришли сюда в мае 1948 года, превратив Сибайпо во временную столицу коммунистов.

Мао принял Микояна в крестьянской фанзе, где окна были затянуты промасленной бумагой, а вход занавешен одеялом; хозяин был одет в ватную куртку.

Переговоры длились с 30 января по 8 февраля 1949 года. В них участвовали Чжоу Эньлай, Лю Шаоци и другие высокопоставленные функционеры КПК. По итогам каждого раунда отправлялись шифрованные отчёты Сталину, тот оперативно отвечал. Обмен был столь активным, что шифровальщики едва успевали. Прибывший с Микояном переводчик оказался не у дел: он владел шанхайским диалектом, а Мао говорил на пекинском; поэтому переводил китайский специалист. Как пишет китаевед Александр Панцов, Микоян держался высокомерно и не столько советовал, сколько поучал.

Вопросы касались в основном ожидаемой скорой победы КПК в войне с Гоминьданом. Коснулись судьбы советской военной базы в Порт-Артуре; Мао хотел, чтобы база была сохранена, Сталин предлагал её упразднить, если правительство Китая станет коммунистическим (советские войска окончательно вывели из Порт-Артура только в 1955 году – задержка была связана с войной в Корее, во время которой Порт-Артур стал тыловой базой; Северную Корею в этой войне поддерживали Китай и СССР, Южную – коалиция ООН во главе с американцами).

Микоян отметил: лидер китайских коммунистов прямо заявлял о том, что он – ученик Сталина и хотел бы в практических вопросах получать прямые указания от ЦК ВКП(б). Однако Сталин, понимая, что Мао хитрит, дал понять, что не будет «подставляться» и рассматривает Мао как самостоятельную политическую фигуру.

В заключительных беседах Мао попросил Микояна о кредите в 300 млн долларов; часть суммы он хотел получить товарами и материалами - в частности, нефтепродуктами и автомобильной техникой.

В шифровках, отправленных Сталиным Микояну, содержалось требование выявить в окружении Мао граждан США и арестовать их. Такие нашлись: профессор Элиоссор и писательница Анна Луиза Стронг. Профессора арестовали; Микоян утверждал, что такое вмешательство в китайские дела Мао не понравилось.

8 февраля 1949 года Микоян отправился домой. Ещё в Москве Сталин определил, что в целях безопасности в Хабаровске и Владивостоке Микоян должен ночевать у глав управлений МГБ. Поэтому во Владивостоке он остановился на квартире начальника Приморского УМГБ Михаила Гвишиани - в «Серой лошади», номенклатурном «сталинском» доме по улице 25 Октября (ныне Алеутская), дом 19. Именно сюда позвонил секретарь Сталина Поскрёбышев и передал приказ: срочно вылететь в Москву для доклада. Наутро Микоян отправился в Хабаровск, где провёл совещание по рыбной промышленности, после чего вылетел в столицу.

Одним из итогов китайской миссии Микояна был состоявшийся в декабре того же 1949 года приезд Мао в Москву на 70-летие Сталина. К тому времени Мао Цзэдун уже был главой Китайской Народной Республики.

В следующий раз Микоян попадёт на Дальний Восток в 1954 году – вместе с Никитой Хрущёвым. Именно Хрущёв станет первым в истории действующим лидером страны, побывавшим на её тихоокеанской окраине.

Василий АВЧЕНКО, Андрей РУБАНОВ